Я говорю и говорю, а она все слушает и задает вопросы. Задает вопросы и слушает. Черт, уж не Акинатор ли она, на самом деле? Иль другой какой сервис… прям так сразу и не скажешь. Правда.
Разговор длится подозрительно долго. А потом меня начинает снова накрывать, ведь мы не просто покуриваем кальян – мы еще в подсвеченном фиолетовыми огнями зале. И да, мы к тому же продолжаем пить. Мы перешли на виски – и оба с удовольствием делаем глоток за глотком. И, кажется, здешний односолодовый неплох.
Мы продолжаем общаться. Я борюсь с собой, стараясь не перескакивать через каждые несколько минут на мысли о том, как же мне не хватает моей родной. Все кажется таким сюрреалистичным, я пытаюсь подавить желание набрать номер моей родной Катеньки…
Бывшей родной.
Боже, как же отвратительно это звучит: бывшей родной.
Поэтому я стараюсь отвести диалог немного в сторону.
– Алла, мне кажется, несмотря на все мои стенания и бесконечные жалобы, есть еще одна вещь…
– Вещь? Какая вещь? – уточняет дама, для которой сегодня я – лишь содержанка. Любимая, но содержанка.
– Вселенная. Космология. Вот, звезды, представляешь!..
– Так вот ты к чему клонишь, Марк. Твоя любимая тема?
– Да… Да. Да! – почти торжественно восклицаю я под конец. И понимаю, что она вдруг стала мне очень близка.
И я пускаюсь в пространные рассуждения. Детально, в форме монолога повествую о важности всего и вся, о том, какие открытия были сделаны… но нет, не в последнее время. Мне почему-то видится, что это один из важнейших, если не самый важный разговор в моей жизни, что сама идея, которую в принципе неплохо бы куда-нибудь перенести, она и вправду будет отличаться высочайшей ценностью…
«ЭВРИКА!» – кричу я.
Я понял! Все куда проще, чем все мы думали!
Я окрылен, я понимаю, что только я один смог, я понял, я разобрался. Ну да, ну и что с того, что я – всего лишь литер… Что я всего лишь учитель литературы. Мне могут быть подвластны такие вещи, которые не понимал до этого еще никто! Я расскажу об этом всему миру! И про математические формулы, что стоят за всем!
Самое главное – Вселенная… нет, главное – это гравитация и электричество. Вот из этих двух сил природы и появилась когда-то вся наша бесконечная в каком-то из смыслов Вселенная.
Вместе с тем, она характеризуется одним крайне занимательным свойством: она то расширяется до бесконечности, то схлопывается.
Вот, вот я только что наконец это понял!
И нееет, не надо это отметать как бредни сумасшедшего! Я ведь все-таки старался!
И тут в моем сознании вспыхивает странная картина: будто я стою на сцене, передо мной – аудитория, полупустая, но народ все-таки есть. Я смотрю перед собой и вижу на столе какие-то непонятные записки. И все это так четко!
У меня… я почему-то также знаю, что не смогу создать из записанного ничего убедительного. Мне видится, что меня не поймут. Но нет же! Я ведь разбираюсь в языке. Я могу создать произведение, такое, как они там называются, вроде как нон-фикшн, которое сможет перевернуть историю, сможет перевернуть целый мир!..
Но вот я уже снова в обиталище дыма. Черт, да сколько мы здесь уже сидим?
Ну а дальше… дальше я задумываюсь, что делать с Аллой. Она вдруг стала подозрительно привлекательной. Все это время бокал вискаря уходил за бокалом, и она, надо признать, действительно становилась сексуальнее… Хотя, если быть откровенным, это действие скорее было мгновенного характера. Вот вроде бы я и не замечал ее возросшей привлекательности, а тут вдруг БАЦ – и она та еще красотка.
Я поднимаю руки к лицу и провожу подушечками пальцев по векам. Возможно, я стал слишком часто это делать, но ничего не попишешь. А иногда моя рука тянется к карману, проверить ту монетку, что привез ученик из Америки.
Наше общение с Аллой подзатянулось. Мы уже слишком долго сидим, без особого эффекта – разве что я немного забыл Катю. А черт… Она сделала мне больно, но вот поди ж ты, уже не так все плохо с ней, да?
Хорошо хоть есть человек, готовый меня понять.
Подискутировав о том, куда мы с Аллой именно должны отправиться, я решаю особо не ломаться, и мы… Тут же мы вдруг, как из ничего, вдруг оказываемся на расположенной буквально в двух шагах от торгового центра площади. Еще одно медленное, считай заторможенное мигание глаз – и я уже в такси, мы едем. К ней? Я ведь не стану делать глупостей, верно? Не за чем мне это. Ни к чему.
Тут я вдруг, из ниоткуда, начинаю предполагать, что Кате, по-хорошему, было бы правильно попытаться свести меня с кем-то еще – ну, раз она посмела уйти из моей жизни таким вот отвратительным образом; раз все испортила, она должна была… Должна была меня как-то успокоить. Но нет, такого не случилось, и я безумно разочарован. Ну почему она меня не свела с какой-нибудь своей подругой?! Так нечестно, так не по правилам. Она должна была свести. Должна была. Откуда я это знаю? Не могу сказать. Скорее, просто я так чувствую.
Потом я опять начал затирать что-то про космос, про вселенную, насколько она бесконечна…
Мы едем, бежим, несемся куда-то. Вот Алла притащила меня на чью-то вечеринку. Я дышу, пытаюсь, не могу надышаться. Там странные люди, я не понимаю, чего они от меня хотят. Потом Алла затягивает меня в клуб потанцевать. Но вот мы уже укрылись в круглосуточной кофейне, и я что-то пытаюсь у нее узнать. Странная череда событий, которые, как мне сейчас начинает казаться, не вяжутся ни с чем в моей прежней жизни. Я как будто… обновился?
Правда, теперь боль из головы распространилась на шею, каждое движение причиняет адские мучения. А мы уже снова в машине, я вижу мигающие огни ночного города, замечаю одно за другим знакомые места, а потом проваливаюсь куда-то.
Я понимаю, что не сплю. Просто в легкой полудреме.
* * *
Запах корицы, мягкий желтый свет, на полу ковер с длинным ворсом. На нем так приятно… Голос Аллы объясняет, что прямо сейчас надо бы выдохнуть, что мы пришли домой. И что скоро будем ложиться.
– Но ведь, обещала, ты обещала…
– Что, что я обещала?
– Мне нельзя снова, будет очень плохо…
– Чего тебе нельзя, родной?
– Мне нельзя спать.
Вспышка.
И вот я уже внутри, сижу в каком-то кресле. Комната похожа на… округлую залу, не иначе. Тут столько разных украшений: и ковры, и странные вазы, напоминающие египетские. Я будто снова попал в наваждение, растворился в пространстве. Внимание переключается на огромную кровать рядом с вычурным мозаичным окном. На этом богатом, буквально царском ложе мирно – и почему-то по-прежнему в одежде – посапывает Алла. Наверное, это не самое верное слово, которое я мог бы подобрать… Но оно ей подходит.
С ней что-то происходит. С ее телом, раскинувшимся на простынях. Они кажутся кроваво-алыми из-за лунного света, бьющего сквозь красные витражи.
