г. Сталинград
Редакция газеты «Сталинец»
В небольшой комнате, где располагалась редакция городской газеты «Сталинец», несмотря на настежь открытые окна, было не продохнуть. Клубы дыма, в которых запах от магазинных папирос и цигарок с самосадом соединялся в ядреную смесь, поднимались над столом и медленно уплывали к потолку. Духоты и градусов добавляли и разгоряченные голоса главного редактора и пятерых взъерошенных мужчин и женщин – членов редколлегии, эмоционально обсуждавших содержание первой полосы завтрашнего номера.
– Евгений Николаевич, вы что, совсем не понимаете политического момента?! – голоса за столом тут же смолкли – такими аргументами в их среде просто так не разбрасываются. – О каком еще театре можно говорить на первой полосе в такое время? А вы смотрели, что это за пьеса? «Горе от ума»?! Вы что, совсем сошли с ума?! Ну скажите мне, пожалуйста, сделайте милость! Не мямлите, не мямлите!
Наконец он оторвал свой взгляд от жертвы – полноватого мужчины с одутловатым лицом, директора одной из городских школ, так неосторожно предложившего напечатать очерк об одной из премьер городского театра.
– Я еще раз напоминаю: идет война! Красная Армия, не жалея своих сил и жизней, громит врага в приграничных сражениях. Наши механизированные бригады с новейшими танками и пушками не оставляют гитлеровцам ни шанса, – едва не кричал редактор, вытирая со лба пот, а его чеканные фразы были словно списаны с передовиц прошлого выпуска «Правды». – Вот что должно быть на первой полосе! Понимаете меня?
Сидевшие за столом, в том числе и провинившийся директор, дружно кивали в такт словам главного редактора. Естественно, они тоже прекрасно понимали, что статье про театр не место на передовице, но что они могли поделать? В груде исписанных бумаг с новостями и заготовками статей, лежавших на столе, не было ничего подходящего. Здесь были десятки материалов: и о трудовых подвигах сталинградских рабочих, и о тысячах добытых тонн угля донбасскими шахтерами, и о многотысячных очередях в военкоматах. О действиях же Красной Армии, что желали люди, сведений почти не было. А то, что было, оказывалось крайне скудным и часто очень неоднозначным. Чего только стоили последние сообщения Левитана, с завидной регулярностью сообщавшие сначала о тяжелых продолжительных боях, о стойкости и героизме советских бойцов и командиров, а потом о десятках оставленных городов и поселков. Словом, срочно требовался материал в номер!
В этот момент в дальней части комнаты поднялся стажер, худую нескладную фигуру которого было почти не разглядеть за клубами папиросного дыма. Еще вчерашний школьник и сильно робевший по этой причине, он осторожно тянул руку, словно за партой, и негромко при этом покашливал.
– Аркадий Петрович… Э… – среди вновь воцарившегося в ходе обсуждения шума его голоса почти не было слышно. – Товарищи, товарищи. Мне вот тут письмо передали с передовой… Тут про настоящих героев написано!
Не знаю как, но его несмелое бормотание все-таки пробилось сквозь гвалт и достигло ушей грозного редактора, который тут же сделал стойку на слово «героев».
– Тихо! Тихо, я сказал! Что вы разорались, как клуши в курятнике?! Наш стажер что-то сказать хочет, – и все синхронно, словно по команде, повернулись в его сторону. – Что ты там такое говорил, Денис?
Поднявшийся с места парнишка в затасканных серых штанах и светлой рубашке навыпуск быстро подошел к столу и протянул сложенный в несколько раз листок от обычной ученической тетради.
– Ну-ка, ну-ка, молодой человек, посмотрим, – редактор схватил листок и, расправив, начал его изучать. – Так… так… Хорошо… – и с каждой новой секундой тон его голоса становился все более воодушевленным. – Очень хорошо! Просто великолепно! Где ты это раскопал? – радостно воскликнул Аркадий Петрович. – Передали? Кто? Это же то, что нам надо! Героический материал о бойцах настоящего коммуниста полкового комиссара Фомина, уничтоживших почти роту немецких танков и десятки гитлеровцев! Вот оно! Вы только посмотрите, как написано! С какой силой, экспрессией! «И он тогда воскликнул: “Ударим по фашистским гадам, чтобы полетели они вверх тормашками с нашей земли!”». А?! Каково?! А вот это – «и едва наш командир произнес слово “добровольцы”, то весь строй, как один, шагнул вперед!». Вот как надо! А вы тут про театр! Стыдно, товарищи!
Он положил письмо на стол, давая его прочитать и остальным.
– А назовем статью так: «Бить врага по-комиссарски! (рассказ о боевых буднях советских бойцов полкового комиссара Фомина Е.Г.)». Денис, а тебе поручение. Постарайся найти этого бойца, что передал тебе письмо, и расспроси его подробнее про нашего героя. Чувствую я, что здесь пахнет не одним материалом, а целой серией, а может, и…
* * *
Жаркое солнце немилосердно палило, прокаливая воздух и землю. Последняя, особенно на грунтовых дорогах, из-за этого уже давно превратилась в запекшую корку, с успехом соперничая по твердости с асфальтом.
Наступавший на пятки июня июль, видимо, тоже не принесет облегчения от немилосердной жары. На небе не было ни облачка, а лишь высокий и кристально голубой небосклон.
Трава и листья на деревьях в лесу от недостатка влаги начали скручиваться в трубочки, пытаясь хоть как-то сохранить остатки влаги. Зверье, насекомые тоже попрятались по норам и щелям, дожидаясь ночной прохлады.
Лишь человек, самый страшный и сильный зверь, не обращал внимания на пекло…
С лесной полузаросшей грунтовки на республиканскую дорогу вдруг резко выскочил небольшой юркий броневичок, сразу же застывший на самом верху. Расплываясь от марева раскаленного воздуха, он казался нереальным миражом, если бы не раскрытый люк на его башенке и вылезший оттуда потный и красный как помидор лейтенант. Командир несколько секунд широко раскрытым ртом, словно рыба на воздухе, глотал воздух и никак не мог надышаться. Потом судорожно схватив висевший на груди бинокль, начал осматриваться по сторонам.
– Черти их задери, кажется, никого, – дорога по обеим сторонам была совершенно пуста, из-за чего он с видимым облегчением вздохнул. – Давай отмашку! Пусть перебираются быстрее на ту сторону! Давай, давай! – сам же крикнул куда-то внутрь броневика. – Михалыч, выдвинись-ка метров на пятьдесят на запад по дороге. А то там дальше поворот и толком ни хрена не видно. Могут выскочить, а мы тут со спущенными штанами!
Тем временем, получив сигнал от передового охранения, из леса потянулись первые телеги медсанбата комиссара Фомина. Бежавшие рядом со скрипучими повозками возницы, перевязанные бинтами бойцы, с матами и стонами впрягались рядом с лошадьми и тащили телеги на ту сторону, в спасительный лес. Сейчас халтурщиков не было. Пережившие первые дни войны с внезапными бомбежками авиации и стремительными атаками немецких танков, и здоровые, и больные прекрасно понимали, что сейчас спасти их могут лишь они сами.
– Быстрее, быстрее, вашу мать! – прихрамывавший комиссар, шипевший от стреляющей боли в бедре, не выдержал и, выбравшись из легкого автомобиля, подставил и свое плечо к намертво вставшей в колдобине телеге. – Мы тут как на ладони! Не дай бог, эти стервятники заметят.
