Интерлюдия 35
Из письма лейтенанта Зигфрида Кнайфеля
«Здравствуй, дружище Голиаф! Видишь, я еще не забыл твое старое прозвище, хотя многое другое в этом аду уже стало стираться из памяти. Представляешь, я совершенно забыл аромат тех бесподобных хрустящих булочек, что пек в своей парижской булочной старик Шарль. А аромат духов кокетки Рози из салона мадам Буренэ? Ты помнишь ее? Кудряшка, в белоснежном пеньюаре с воздушными рюшечками, которые едва скрывали ее чудесное тело, пахла так восхитительно…
Дружище, в прошлом письме ты обижался, что я тебе долго не пишу. Но в этом совершенно нет моей вины! Во все виноваты эти проклятые “иваны”! Прав наш фюрер, эти русские недостойны называться цивилизованным народом. Они самые настоящие варвары, которые как животные живут лишь одними инстинктами.
Ты только представь себе. Они каким-то образом заменили всю почту нашего батальона, подложив в почтовой мешок письма, бумага которых была пропитана ядом. В другой раз эти ублюдки так удачно заминировали все сортиры нашего батальона, что покалечило двенадцать человек. Наш Вилли, служивший до 38-го года в полиции, сказал, что русские специально кладут в сортир мало взрывчатки, чтобы не убить, а ранить противника. И теперь дело дошло до того, что рядовые боятся ходить в сортир и гадят где попало. Наши траншеи постепенно превращаются в загаженное болото, где опасно ходить…»
* * *
Железнодорожная станция Быково
В небольшой клетушке парной на полатях лежало тело, которое только вот-вот начало подавать первые признаки жизни. Оно с трудом дергалось, пытаясь перевернуться на спину, но у него ничего не получалось. Тогда тело, извиваясь, словно каракатица, поползло к краю полатей, откуда с грохотом и свалилось на пол.
«У-у-у… Б…ь, – мне не то что двигаться, стонать даже было больно. – Вот же напоили, черти, – я подполз к стенке и по ней осторожно приподнялся. – А ведь думал, что “батя” тогда шутил про разведчиков, которые поклялись все оставшиеся дни поить коньяком изобретателя их новой формы».
Я до сих пор не знаю, каким образом в разведшколе узнали про то, что именно я автор всех этих придумок: маскировочного халата, специальной сбруи для ношения боеприпасов и оружия, наколенников и налокотников и так далее, которые уже с месяц как выпускались ограниченными партиями. Популярность этих специальных изделий стала настолько высокой, что в наркомат вооружения, который курировал такого рода производство, из армии засылались целые делегации просителей и толкачей с подарками, старавшихся без очереди выбить для своих разведотделов очередную новинку.
– Черт… Пить-то как охота, – я с грохотом вытянул из-под лавки какое-то ведро, в котором на дне что-то плескалось. – Холодная…
Однако напиться мне толком не дали. Едва я только пригубил, как дверь в парную открылась и на пороге появилась улыбающаяся рожа, дико напоминавшая Валуева. На меня уставилось точно такое же громадное лицо с глазами, выглядывавшими из-под здоровенных надбровных дуг.
– Холов, чертяка, ты, что ли? – прохрипел я, узнавая в вошедшем того самого наглого матроса. – Я от вашего коньяка чуть не сдох. Мне же его пить еще нельзя.
Тот в ответ несколько мгновений удивленно таращил глаза, а потом вдруг громко заржал.
– Ха-ха-ха, Малой, ну ты даешь! Нельзя ему! Ха-ха-ха-ха! – немного отдышавшись, он продолжил. – Ты же сам вчера из коньяка и водки какие-то коктейли делал. Забыл, что ли? Про какую-то кровавую Мэри кричал. Грозился еще Б-52 сделать, а сам отрубился прямо на полу. Вот и пришлось тебя в баню тащить, в тепло, чтобы отоспался.
Я в этот момент едва водой не поперхнулся. «Вот же у меня длинный язык. Опять спалился… Интересно, по-пьяному делу еще что-нибудь ляпнул или нет?!» И оказалось, ляпнул…
– Слушай, Малой, – Холов осторожно протиснулся в проем парной и сел прямо на порог. – Ты вчерась обещал показать нам, как тренируются какие-то гэрэушники и «зеленые береты». А когда тяпнул вторую рюмку, стал орать, что это лучший спецназ на планете. Что-то я про таких не слышал. У ребят поспрашивал про них. Говорят, что тоже не слышали. Это может мериканские?
«Все! Больше ни грамма в рот! Меня ведь натурально несет после спиртного. Так можно договориться и до такого, что законопатят куда-нибудь на севера или в какой-нибудь каменный зиндан…» Ничего не отвечая Холову, я хлебнул еще холодной воды. Живительная жидкость медленно прошлась по организму, даря облегчение и приводя мозги в порядок. «Ладно, разберемся со всем этим… и с моим длинным языком, и с хотелками Берии, и с разведкой, и с этим чертовым телепортом… А Виссарионыч-то жук какой оказался! Надо же, придумал меня отправить в разведшколу. Решил одним выстрелом аж десять зайцев убить. И я тут буду под охраной, и научу будущих разведчиков чему-нибудь полезному, и сбежать отсюда вряд ли получиться. Красавец, одним словом!»
– Научу, дружище, научу, – проговорил я, с кряхтением поднимаясь на ноги. – Будете у нас такими зубрами, что матерых волкодавов Абвера будете на раз делать, – от таких слов матрос аж заулыбался, видимо, представив себя именно таким специалистом. – Враги только от вашего имени будут в тапки и ссаться, и сраться… Я сейчас туда, – я выразительно ткнул пальцем в черный от копоти потолок. – Надо будет обсудить, чем я вообще тут буду заниматься и как вас, махновцев, учить.
Холов, конечно, что-то бурчал в ответ, но я уже его не слушал. К встрече со Стариновым, начальником Высшей оперативной школы особого назначения, предстояло подготовиться.
– Где тут у вас крепкого чайку можно попить? – матрос тут же вызвался показать, явно надеясь еще что-то вызнать у меня. – Показывай! Только молча. Чапай думать будет.
Задача мне предстояла непростая. В той жизни я не имел никакого отношения к спецназу и поэтому своего собственного специфического опыта у меня и быть не могло. Правда, вся эта тематика меня жутко интересовала в русле моего увлечения восточными эзотерическими учениями и нетрадиционной медициной. Я годами запоем читал сотни книг про специальную подготовку американских «зеленых беретов», советских специалистов из ГРУ, бойцов израильского Моссада, курсантов экзотических для нас азиатских стран, буквально в красках представляя себе жуткие тренировочные упражнения спецназовцев на силу, выносливость, психологическую устойчивость. Это и закапывание в могиле на целые сутки, и выбрасывание в море в мешке с ножом в руке, и многодневные походы по труднодоступной местности, и изматывающие психологические пытки претендентов на звание спецназовца.
Когда-то я даже пытался что-то из этого повторить, чтобы по примеру героев этих книг и фильмов воспитать в себе особые качества. Были прыжки с парашютом из самолета с разных высот, километровые заплывы в ледяной воде в ноябре-декабре, прокалывание иглами своей кожи, ходьба по раскаленным углям. Вместе с друзьями из Сети я взбирался на горы Кавказа, лазил по пещерам Абхазии, пробовал себя в подводном плавании. Словом, мне было что рассказать, а главное – показать курсантам разведшколы.
– Вот, Малой, здесь чайком можно побаловаться, – матрос уже рысью тащил ко мне пару больших алюминиевых чашек с чем-то ароматным и обжигающе горячим. – Держи.
