Поэтому патриотизм – это желание отстоять силу общества путем увеличения его силы – то есть воинственность. Без общества не будет и призов, без соперников не будет общества, патриотам нужно создать себе врагов прежде чем требовать защиты от них. Патриоты могут развиваться только там, где ограничения четко определены, опасны и отслеживаются врагом. Поэтому дух патриотизма всегда ассоциируется со сферой войны или иных видов международного конфликта.
Потому что патриотизм – это желание содержать все другие конечные игры внутри себя, то есть охватить все горизонты в пределах одной границы, что является по своей сути злом.
Горизонт – феномен видения. Горизонт можно увидеть, это просто точка, за которой мы не увидим уже ничего. В самом горизонте ничего нет, но он ограничивает видение, потому что открывается всему, что лежит вне его. В действительности видение ограничивается неполнотой этого видения.
Горизонта невозможно достичь. Это не линия, не место, не выделенное поле; его расположение всегда относительно картины, на которую мы смотрим. Идти к горизонту равноценно созданию новых горизонтов. Поэтому к горизонту невозможно приблизиться, хотя при узком спектре видения горизонт располагается ближе.
Со стороны горизонта мы никогда не находимся где-то, ведь он передвигается вместе с нами. Мы можем быть где-то, только отвернувшись от горизонта, заменив видение оппозицией, объявляя, что место, на котором мы стоим, вечно – священное место, святая земля, тело истины, принцип неприкосновенности заповедей. Быть где-то значит абсолютизировать время, пространство и число.
Каждый шаг бесконечного игрока нацелен на приближение к горизонту. Каждый шаг конечного игрока – внутри границ. Поэтому каждый момент бесконечной игры – новое видение, новый спектр возможностей. Ренессанс, как и любой гениальный культурный феномен, не был попыткой прорекламировать то или иное видение. Его представители хотели найти те видения, которые позволили бы обнаружить еще большее количество видений.
Тот, кто живет, ориентируясь на горизонт, никогда нигде не находится, однако он всегда в пути.
46
Так как культура является горизонтальной, она не ограничена временем или пространством.
Если эпоха Ренессанса была культурой, она не закончилась. Кто угодно может ее продолжить, если привнесет новое видение. Это не значит, что повторится то, что уже было. Войти в качестве участника в культуру – не скопировать действия других, а сделать что-то вместе с другими.
Именно поэтому, вступая в игру, каждый новый человек принимает существующее положение и одновременно меняет его. Каждый новый носитель языка изучает его и влияет на его изменения. Каждое новое воспроизведение традиции создает новую традицию, например, семья, в которой родился ребенок, была семьей и до его появления, но стала иной по мере своего увеличения.
Взаимность таких изменений не влияет на время. Тот факт, что Ренессанс начался в XIV или XV столетии, не связан с его способностью менять наши горизонты видения мира. Такое взаимное влияние может происходить как вперед, так и назад: любой человек, на которого повлияла эпоха Ренессанса, сдвигает горизонты самой эпохи. Любая культура, которая продолжает влиять на наши взгляды, одновременно продолжает развиваться с каждым новым случаем такого воздействия.
47
Культура – это не то, что создают люди, а то, что они делают друг с другом, поэтому мы можем утверждать, что культура возникает, когда люди решают быть людьми. Такими людьми, которые принимают правила путем общего согласования, определяют моральные ценности, находят способы коммуникации друг с другом.
Собственно говоря, Ренессанс – это вообще не эпоха, это люди, к тому же люди без границ, и поэтому без врагов. Ренессанс ничему не противодействует. Те, кто не относятся к этой эпохе, не могут ей противодействовать, потому что встретятся только с приглашением стать частью этого периода.
Бывает такое, что культура вступает в сопротивление процессу подавления ее выражений, такое может происходить даже в языковой сфере. Это стандартная стратегия общества, опасающегося роста культуры в рамках его границ. Но такая стратегия обычно не приводит к успеху, потому что воспринимает творческую деятельность (сочинение) как продукт (поэму) этой деятельности.
Общества сознательно стараются разграничить мысли и их авторов, поэмы и поэтов. Общество абстрагируется в своих взглядах, но наделяет силой отдельные идеи, будто они появились сами по себе, независимо от людей, даже если идеи абсолютно уникальны и не имеют аналогов в прошлом. Общество устраивало бы, если бы идеи просто возникали из воздуха и ни к кому не могли бы быть отнесены, иначе мыслители могут их менять. Абстрактная мысль – рожденная не мозгом конкретногочеловека, – это метафизика. Метафизика общества – это его идеология: теории, которые позиционируют себя как продукт, произведенный теми или иными людьми. У Ренессанса идеологии нет.
Раз метафизики нет, людям не угрожает опасность, даже если их общество просто запугивают, меняют или даже уничтожают. Государственные манипуляции, законы, функции исполнительной власти, реализуемые людьми в обществе (путем узурпаторства или злоупотребления властью) или людьми вне общества (относящимися к другим обществам), не могут повлиять на решение людей быть людьми, группы людей быть народностью.
Народу нечего защищать. А людям нечего и некого атаковать. Невозможно быть свободным, соревнуясь с другим. Широта моей свободы не зависит от ограничений, или потерь, твоей свободы. И с другой стороны, моя свобода никогда не является свободой от общества, а для общества твоя свобода подтверждается моей.
У людей нет врагов.
48
Для ограниченного и направленного общества враги необходимы, конфликт неизбежен, а война вероятна.
Война – это не проявление безжалостности, это провозглашенное соревнование между ограниченными обществами, иначе, государствами. Если у государства нет врагов, значит, у него нет границ. Государство должно создавать для себя угрозы, чтобы быть точно определенным для окружающих. Люди становятся более внимательными и послушными по отношению к общественным конечным структурам, если над ними нависает постоянная угроза войны: «Так же как ветра оберегают море от грязи, причиной которой застои, так и коррупция в государстве становится результатом продолжающегося, ''вечного”, мира» (Г. Гегель).
Войны необходимы не только для того, чтобы защитить себя, но и для самоопределения нации.
Если конечный игрок проявляет желание вступить с другой нацией в войну, он проявляет себя как бесконечный игрок, желающий избежать столкновений внутри нации.
Если люди как бесконечные игроки не могут пойти войной против других людей, они могут выступать против войны в любом государстве, гражданами которого являются. С одной стороны, их поведение как оппозиционеров напоминает игру конечных игроков: они позиционируют себя как противники существования государства. Однако их стратегии вызваны совершенно иными причинами. Конечные игроки воюют против государств, потому что они отстаивают свои границы, бесконечные игроки – потому что они создают эти границы.
