– Может, музыку включим? – предложила я. – Арчи, ты сидишь на пассажирском кресле и поэтому официально назначаешься нашим дорожным диджеем.
Арчи подался вперед и стал крутить ручку настройки допотопного радио.
– Да тут ничего нет, даже Bluetooth, – сказал он. – Ни MyTunes, ни Songify. Придется довольствоваться тем сигналом, какой поймаем. – Он покрутил еще, и машину наполнил громкий треск помех. Все подскочили.
– Уж лучше полная тишина… – проворчал Джагхед.
– Я стараюсь… – буркнул Арчи и склонился над приборной панелью.
Помехи стихли, их сменил низкий гулкий голос:
«И будут праведники судимы, а нечестивцы наказаны. Так написано, и так оно и будет».
– О боже! – простонал Джагхед. – «Дети кукурузы». Весьма успокоительно.
– Столь же успокоительно, как твои беспрерывные цитаты из ужастиков, – добавила я.
– Прекрасно помню это место, – продолжал Джагхед. – Именно здесь мы встретили того жуткого типа с мертвым оленем в пикапе, когда у нашего грузовика лопнула шина и мне пришлось голосовать, чтобы доставить товар. Я тогда подрабатывал курьером. Знатные были времена. А в остальном ничего особенного, обычный вечер вторника в Ривердейле.
– Разве это было во вторник? – спросил Арчи.
– Не надо понимать так буквально, – отмахнулся Джагхед. – Я только хотел сказать, что начну менять свой характер к лучшему, когда Ривердейл перестанет быть… таким, какой он есть.
– То есть когда ад покроется льдом, – заключил Арчи.
– Вот именно, – подтвердил Джагхед. – Ты что, не слушаешь? – Он указал на радио. – Вот он, ад. Мы уже там.
– Ну, мы тут хотя бы все вместе, – заметила Бетти. Ее взгляд метался по всей машине. Она была взвинчена даже сильнее обычного.
Оранжевый флакон. Может, это связано с ее нервами? Почему Бетти мне ничего не сказала?
У нас нет секретов друг от друга.
Получается, что все-таки есть.
Возможно, на эту тему тоже найдется макиавеллиевское изречение, но мне не хотелось в это вдумываться. Время от времени на меня накатывало гнетущее чувство, что, может быть, я больше похожа на отца, чем осмеливаюсь признать. Я откинула эту мысль далеко-далеко, даже глубже той черной дыры, навстречу которой мы ехали.
– И вообще, ребята, мы уже не в Ривердейле. Мы в Гриндейле, – указала Бетти.
– Единственный городок, который может состязаться с Ривердейлом в таинственности, – сказал Джагхед. – Я о нем много чего слышал. И не только от Пенни Пибоди.
– Вот он, луч солнца, которого мы так давно ждем! – вздохнула я.
– Джаг! Смотри на дорогу! – вскрикнула Бетти.
Машина снова вильнула, на этот раз гораздо сильнее, взвизгнули тормоза. Бетти ударилась о боковое окно с глухим стуком – клянусь, я тоже его почувствовала.
– Ой! – Она осторожно ощупала лицо.
– Бетти!
Машина еще сильнее дернулась вправо, пересекла мерцающую боковую линию и выкатилась за обочину, взметнув облака пыли, заискрившиеся в лучах фар.
– Черт! – Джагхед заглушил мотор и потянулся к Бетти. – Ты как?
– Ничего… Нормально, Джагги. Только оглушена немного.
– И все-таки. – Он выскочил из машины и открыл заднюю дверцу, чтобы рассмотреть получше. Взял Бетти за подбородок и осторожно приподнял ей голову. – Синяк на щеке будет. – Он осторожно поцеловал ушибленное место.
Бетти улыбнулась, хоть и коротко поморщилась от боли.
– Остальные целы? – спросил Джагхед.
Мы вышли из машины и произвели ревизию. Арчи ушиб колено о приборную панель; побаливало, но на футбольном поле он получал травмы и похуже. У меня на руке еще несколько дней продержится красная отметина в форме старомодной ручки стеклоподъемника. Но в целом мы легко отделались.
– Могло быть и хуже. – Я погладила Бетти по руке. – Ты как, ничего? Тебе больше всех досталось.
– Простите, ребята, – подавленно сказал Джагхед. – Кто-то выскочил на дорогу прямо перед машиной.
– Кто? Зверь, что ли?
Кто бы это ни был, он, должно быть, мелкий, раз Джагхед не заметил его издалека. Трудно представить, что какая-то мелкая зверушка могла наделать столько шороху.
– Да, – ответил Джагхед. – Конкретно вот этот, – удивленно добавил он. – Выскочил откуда ни возьмись.
Неподалеку сидел кот средних размеров, черный как уголь.
– Неудивительно, что ты его не увидел, – сказала я. – Идеальная маскировка для такой ночки.
Кот посмотрел прямо на нас, как будто слышал, как будто понимал наши слова, и медленно моргнул. Обычно мне нравится золотисто-зеленый цвет кошачьих глаз, но в темноте, когда слышен лишь тихий рокот мотора да стрекот сверчков в кустах, кошачий взгляд казался неприятно разумным.
– Ну что, все целы, машина на ходу, можем продолжать путь, – сказала я. – Не хватало только, чтобы кто-нибудь услышал шум и вызвал полицию.
– Но мы же ничего не сделали, – возразил Арчи.
Я взглянула на него, приподняв бровь, и он умолк. Он понял меня без слов: мы все давно понимаем, что это ничего не значит. Не в первый раз невинный человек падет жертвой неуместного «правосудия».
– Кое-что мы все-таки сделали, – заметил Джагхед. – Не хочу указывать на очевидное, но мы своими ногами забрели в начальную сцену романа Стивена Кинга. – Он шикнул на кота: – Брысь! – А нам сказал: – За таким началом ничего хорошего не последует.
Кот снова мигнул – медленно, по-черепашьи, и у меня по коже поползли мурашки. Что я говорила о Ривердейле, когда только что приехала сюда? Что он точь-в-точь, как в «Хладнокровном убийстве».
– Ну хорошо, auteur
[3]. Что сделали бы на нашем месте герои этих ужастиков? – Для выразительности я топнула острыми каблучками своих «лабутенов» с открытым мыском.
– А вот что: вернулись бы в машину, развернулись и полным ходом помчались бы туда, откуда приехали. И на этом все.
– Но для нас это не вариант, – стальным голосом отрезала Бетти.
– Верно. И в книге об этом не напишут. Так поступили бы разумные, рассудительные люди. То есть не мы. – Джаг ухмыльнулся.
Тем временем Арчи обошел машину кругом.
– Ребята, у нас не так много вариантов, как нам казалось.
– Что ты хочешь сказать? – тревожно вскинулась Бетти.
– Передняя шина лопнула, – вздохнул Арчи. – Никуда мы не поедем, пока не починим.
– Естественно. – Джагхед, несмотря на вязкую влажность ночного воздуха, плотнее натянул шапку на уши. – Даже Уэс Крейвен не написал бы лучше.
