Плевое дело, подбодрил себя Павлов. Протиснувшись мимо резервных мониторов контроля, он двинулся дальше, пробираясь мимо блестящих металлических задвижек и ручек, пока не нашел блок управления нагрузкой двигателей. Не доверяя автоматике, разблокировал его вручную, выдвинул блок из стены, словно обычный бельевой ящик. Внутри обнаружился монитор тестирования и мешанина из плат, кристаллических конвекторов, мотки оптоволокна. Обычная начинка.
Вытащив из рукава шнур коннектора, Павлов воткнул его в аварийное гнездо, напрямую подключив системы своего пилотного скафандра к проблемному блоку. Беспроводная связь вроде бы работала хорошо, но Николай не хотел рисковать – мало ли какие помехи могут возникнуть на этой бешеной планете. Лучше не рисковать.
Выведя на экран шлема схему контроллеров, пилот быстро нашел основной блок и запустил систему тестов. Наблюдая за рядами цифр и графиков на экране, Павлов затаил дыхание. Все как говорил Рим – основной блок не отзывается. Питание идет, железо в порядке, но автомат не запускается, не реагирует на команды. Хорошо. Теперь тест дублирующей системы. Тут лучше. Столбцы цифр подсвечены зеленым, показатели в пределах нормы. А вот посыпались ошибки. Задержка в обработке. Задержка сигнала. Проклятая штуковина работает, но иногда притормаживает, словно задумавшийся на ходу пешеход.
Быстро просмотрев результаты предыдущих тестов, проведенных Зотовым, Павлов углубился в просмотр логов работы аппарата. Огромная простыня из команд и результатов их исполнения напоминала цифровой океан. В нем запросто можно было утонуть, если не знать, что искать. Николай знал, что искать – ошибки. Слава программистам – встроенный фильтр помогал отсортировать информацию без дополнительного программного обеспечения.
Итак, вот первый сбой. Основной блок отключился на высоте в полсотни километров. Повезло – это самое безопасное место в атмосфере. Медленные ветра, давление почти как на Земле. А повезло потому, что дублирующий контур включился с задержкой. И так продолжил работать с задержкой – словно чихающий мотор. Почему? Какая команда не прошла…
Павлов с головой ушел в анализ логов. Прогнал пару дополнительных тестов, проверяя отдельные блоки распределителя нагрузки. Прогнал тест вычислителей, оперативной памяти, скорости вычислительных потоков. Все нормально. Проблема только в самом контуре. И в его дубликате.
Затаив дыхание, Николай открыл раздел ремонта и зашел в меню аварийных ситуаций. Настало время для решительных действий. Нужно было сделать то, за что в нормальной ситуации техники палубы вырвали бы ему руки. Просто нажать одну кнопку, пользуясь высшим доступом пилота, и перевести систему в режим ремонта. Это как сорвать свинцовую печатку с опломбированной аппаратуры – обратно уже не приклеишь. Это не мелкий ремонт, это не тесты, это вмешательство в автономную систему корабля.
Затаив дыхание, Николай шевельнул пальцем, и его движение отобразилось на экране – зеленый прямоугольник вспыхнул алым. Нужно только подтверждение.
– Павлов!
Николай вздрогнул, дернулся, и треснулся шлемом о торчавший из стены блок управления. Чертыхнулся, машинально прижав руку к прозрачному забралу.
– Павлов, это Зотов!
– Слышу, – рявкнул он в ответ. – Что у вас?
– Дошли, рассаживаемся, – отозвался Рим. – Ты как?
Павлов помедлил. В голосе Рима явно слышна тревога. Он сильно нервничает, а взлетать в таком состоянии значит искушать судьбу.
– Все путем, – ровным голосом ответил Павлов. – Поднял капот, ковыряюсь в стартере. Искра зверь, но ни шиша не схватывает.
– Что? – удивился Зотов. – Какая искра?
– Ерунда, – отозвался Павлов. – Старый анекдот. Все в порядке у меня. Сижу в ремонтном блоке, собираюсь загружать заводскую конфигурацию. Это займет полчаса примерно.
– Понял, – отозвался Зотов. – Ждем?
– Как там автоботы? – спросил Павлов.
– Кто? А, понял! Самоходные лаборатории вернулись, загнал их в трюм. Сборщик ползает, собирает датчики. Думаю подождать его немного.
Павлов переключился на общий экран, выбрался из ремонтных схем и открыл окно корабельных данных. Проверил показатели погоды. Если датчики не врут, то все довольно печально.
– Взлетай, – сказал Николай. – Рим, чертяка, взлетай немедленно. Ты видел, что с бурей? Она набирает скорость. Через полчаса тут будет настоящий ад. Еще и толчки идут от правой гряды, там, похоже, извержение, плюс радиационный выброс. Стартуй немедленно.
– Николай…
– Взлетай, сукин сын! – рассердился Павлов. – Ты мне мешаешь! Отвлекаешь и задерживаешь! Вали отсюда на полной скорости!
Рим не отвечал так долго, что Павлов на всякий случай проверил канал связи. Нет, аварийка работает. Помех, конечно, много, но автоматика давит их, а голосовой контур усиливает.
– Понял, – наконец ответил Зотов. – Николай, готовлюсь к взлету. Старт минус пять.
– Хорошего старта, – откликнулся Павлов. – Эй, Рим!
– Что?
– Ученых привязал?
– Два раза, – мрачно отозвался Зотов. – Проверил стандартные крепления, все заблокировал, сверху дополнительные рамки.
– Лети, – отозвался Павлов. – Давай, пилот, поднимай птицу.
– Коля, – позвал Зотов и замешкался. – Удачи, Коля.
– Счастливого пути, – отмахнулся Павлов и отключил канал.
Закрыв глаза, он прислушался к себе. Поискал глубоко внутри остатки злости и гнева. Эх, разозлиться бы сейчас – хорошенько так, зарядиться боевой яростью. Это помогает в работе. Но внутри обнаружились лишь усталость и раздражение.
– Гори оно все, – буркнул Павлов и активировал аварийный контур.
Уверенно ткнув в пылающий алым светом прямоугольник, Николай подтвердил свой выбор. Система тихо пискнула, звуковым сигналом подтверждая выбор оператора. Во всей ремонтной траншее вспыхнули алые лампы, сигнализируя о переводе автоматики в ручной режим. Павлов этого и не заметил – он внимательно изучал меню управления ремонтными командами. Сначала следовало выбрать блок. Есть. Основной блок автоматического распределения нагрузки. Есть. Меню ремонта. Меню заводского ремонта. Да, подтверждаю полномочия. Да, хочу. Так. Миллион настроек. Программное обеспечение. Ядро. Версия… Когда только успели наваять, заняться им, что ли, нечем? Ладно. Если это не поможет…
Он ощутил толчок всем телом – катер дрогнул под его ногами, пол затрясся. Всего доля секунды, почти не заметно на общем фоне. Но Николай криво улыбнулся – он знал, что это такое. Рим стартовал. Рывком поднял катер, рванув с места в карьер, отрываясь от бурого месива поверхности. Свечой ушел вверх, прокладывая путь между серыми вихрями, насыщенными серной кислотой. Теперь он один, по-настоящему один на этой чертовой планете. И обратного пути нет. Все.
– Все, – сказал Павлов и решительно ткнул в нужный пункт меню. – Теперь все.
