– Рим, – позвал Павлов. – Рим… Объект опускается в глубину роя. Будет только хуже.
– Знаю, – медленно произнес Зотов. – Я знаю, Коля.
От его слов повеяло такой безысходностью, что у Павлова по спине пробежал холодок. И это вовсе не было сбоем в системе терморегуляции скафандра.
– Сколько ты принял? – требовательно спросил Павлов. – Рим, сколько?
– Две дозы, – помолчав, отозвался Зотов. – Третья на подходе. Коля… Я не знаю, что делать.
– Так, – резко сказал Павлов. – Вот что. Я опускаюсь к тебе. Буду через несколько минут. Пойдем параллельными витками, ты с одной стороны, я с другой. Вдвое больше шансов найти удачную комбинацию камней. Кто первым найдет полынью – подбирает людей. Пусть Федоров готовит двигатели скафандров. Пусть свяжутся тросами, сделают подскок, поймаем грузовым манипулятором. Втянем в грузовой трюм, а там уже…
– Коля, – позвал Рим. – Тут Федоров на связи. Его передатчик пока не достает до тебя, но попробую маршрутизировать сигнал через свой катер.
– Павлов!
По кабине катера разнесся густой бас, и Николай непроизвольно дрогнул. Он не ожидал услышать такой уверенный голос.
– Это Федоров, – продолжил ученый. – Я на минуту остановил передачу данных, так что времени у нас мало. Немедленно открывайте все каналы связи и начинайте принимать данные. Рим передаст то, что уже есть в его банках, потом через него, как через транслятор, пойдет новая информация. Когда опуститесь достаточно низко, чтобы установить прямую связь с нашим передатчиком, начинайте принимать одновременно с Зотовым. Дублирование, резервная копия – это прекрасно.
– Я вам дам, прекрасно! – вспылил Павлов. – Вы что тут устроили, а? Аварийная ситуация! Немедленно готовьтесь к эвакуации! Прекращайте работы, готовьте двигатели скафандров и аварийные связки!
– Ха, – раздалось из динамиков. – Ребят, он не понимает. Еще один на нашу голову.
– Это же Павлов, – раздался из динамика другой голос. – Заслуженный эвакуатор. Чего еще от него ждать?
– В общем, так, пилот, – продолжил Федоров. – Как руководитель этой исследовательской миссии, ставлю перед вами рабочую задачу. Вы должны скопировать все имеющиеся данные и позаботиться о том, чтобы они попали в исследовательский центр «Ефремова». Это приоритетная задача, остальными можно пренебречь. Слышите, пилот? Жду подтверждения.
Павлов попытался ответить, но от возмущения у него перехватило дух. Пренебречь. Пренебречь! Да, он знал эту формулировку. Существуют вполне конкретные инструкции на этот счет. Но их применение строго регламентировано!
– Говорит аварийная служба, – выдавил, наконец, Павлов, стараясь не сорваться на крик. – Проводится операция спасения. Код красный два, жизнь группы людей в опасности. Немедленно остановить все работы. Готовиться к эвакуации. Это приказ с приоритетом аварийной службы.
– Зотов, – помолчав, позвал Федоров. – Рим, мы теряем время.
– Говорит руководитель Аварийно-спасательной службы Зотов, – медленно произнес Рим. – Приказ всем участникам операции. Приоритетной считать задачу по спасению информации, имеющей жизненно важную ценность для развития цивилизации планеты Земля. Остальными задачами пренебречь. Приступить к выполнению немедленно. Приоритет приказа – выполнение задач исследовательской миссии «Академик Ефремов».
– Ты! – задохнулся Павлов. – Ты…
– Все, мальчики, – выдохнул Федоров. – Ваше дело – грузить повозку. И так потеряли массу времени. Приступайте.
Ученый отключил голосовой канал, но Николай еще успел услышать фон – кто-то требовал включить ультразвук, а где-то далеко просили отключить сканер частот.
В наступившей тишине, он услышал тяжелое дыхание Зотова, все еще остававшегося на связи.
– Рим, – позвал Павлов. – Как же это, а? Ты что делаешь?
– Так надо, Коля, – тихо отозвался тот. – Мы за этим сюда пришли. Это наша работа. Помнишь? Наша работа – это не просто корабли по пространству гонять, не пассажиров от точки к точке таскать. Мы раздвигаем рамки известной вселенной. Мы меняем мир. А сейчас не просто меняем, мы переворачиваем его с ног на голову. Мы, Коля, мы. Не мы – пилоты. А мы – экипаж «Ефремова». Мы – люди планеты Земля. Ты был прав тогда, на Первой, когда остался, чтобы спасти данные. И я сейчас прав – потому что эти данные стократ важнее, ценнее и опаснее. Объект уходит в глубь роя и вряд ли вынырнет обратно. Скоро его сотрет в порошок. И то, на что мы наткнулись, исчезнет навсегда. Информация о нем не должна пропасть. Важна каждая секунда исследований, каждый бит информации.
– А люди? – тихо спросил Павлов. – Люди, они не важны?
– Важны, – согласился Зотов. – Те миллиарды, которые будут жить в новом лучшем мире.
– Ты не прав, пилот, – тихо сказал Павлов. – Потому что тогда, на Первой, мы сначала спасли людей. А потом уже данные. Вот что правильно. А Федоров твой – фанатик. Промыл тебе мозги. Люди важнее всего, люди!
– Согласен, – тихо сказал Зотов. – Ты можешь сейчас их спасти? Можешь прямо сейчас снять их с камня?
Павлов помолчал, изучая трехмерную карту. Проклятый булыжник забирался все глубже в рой. Обстановка ухудшалась на глазах, вокруг объекта металось слишком много крупных камней и обломков. Он не видел ни одной «полыньи», в которую мог втиснуться «утюг». И ведь мало просто его туда втиснуть, нужно же и выбраться потом наружу.
– Нет, – признал он. – Сейчас не могу.
– Тогда открывай порты обмена данных и принимай информацию, – резко сказал Зотов. – Хватит нудеть. Делай то, ради чего все мы сюда пришли, рискуя своими и чужими жизнями.
– Принято к исполнению, – медленно произнес Павлов, прожигая взглядом трехмерную карту. – Переключаю все системы на прием.
Зотов резко оборвал связь, и Николай уставился невидящим взглядом в главный экран. Его руки двигались сами, автоматически. Он открыл на прием все каналы связи «утюга» – и стандартные, и аварийные, и даже служебные. Разрешил все подключения всех форматов по всем протоколам связи.
Из ступора его вывел тихий писк зуммера. Сканеры предупреждали, что если он не изменит курс, то вскоре столкнется с плотным роем мелких осколков, идущих ему наперерез. Безопасная точка под боком огромного астероида больше не была безопасной. Нужно было покинуть льдину и двигаться к берегу.
– И где он, это проклятый берег? – зло выдохнул Павлов. – Где?
Рывком он вернулся к управлению и сдернул катер с места – как простой флаер. Вниз, в глубь роя, туда, где можно было поймать прямой сигнал исследовательской группы, запертой на каменной глыбе.
* * *
Когда микрометеорит попал в «двушку», Павлов ощутил удар всем телом. Едва заметное колебание – но такое чужое, непривычное, он ощутил сразу. Ощущение было, как от пощечины. Павлов не дрогнул – не мог дрогнуть, права не имел. Он вел катер сквозь мешанину каменных осколков размером с дачный дом и не мог себе позволить отвлечься. Ни на секунду.
