Шевельнув пальцами, Николай опустил катер к самым верхушкам передающих антенн. Так больше шансов поймать телеметрические сигналы беспроводных датчиков, скрытых в глубине звездолета. Конечно, обшивка изолировала сигналы внутренних систем, но из-за разломов в космической броне кое-что удавалось уловить. И это тоже было важной информацией – если ты снаружи поймал сигнал внутреннего датчика пожарной тревоги, значит, изоляция нарушена. И даже по этим скудным намекам можно составить карту трещин во внутренней изоляции, например.
Автопилот пискнул, подтверждая смену курса, и Павлов быстро провел коррекцию. Катер сбросил скорость, потом снова набрал, скользнув между двумя вышками антенн, торчавших из обшивки подобно новогодним елкам.
– Просто астероид, – напомнил себе Павлов, стараясь не смотреть на огромные разломы в космической броне корабля.
Издалека, конечно, видны только самые значительные повреждения. Тот огромный каньон, почти надвое разваливший звездолет, виден издалека невооруженным взглядом. Но здесь, у самого борта, заметны и более мелкие повреждения. Сеть трещин, пересекавшая поле инфлекторов, оказалась размером с хорошую поляну. Но на общем фоне повреждений выглядела досадной мелочью.
Покосившись на экран аварийных сигналов, Павлов сжал зубы. Он думал, что самым трудным будет не обращать внимания на призывы о помощи. Но все оказалось гораздо хуже. Призывов не было. В эфире личных сигналов стояла гнетущая тишина, нарушаемая лишь треском помех. Поврежденный звездолет молчал. Так, словно на борту не осталось никого. Вообще.
Заставив себя отвернуться от экрана, Николай дал двигателям новый импульс и пошел по прямой, – к корме, к барабану прыжковых двигателей. Автоматы вычислителей работали в полную силу, принимая потоки информации с внешних датчиков и переправляя ее Архипову. Нужно было только вовремя уворачиваться от осколков.
Павлов бросил быстрый взгляд на экраны контроля катера. Да. Четыре дыры в области хвоста. Две около носа. Мелочи, пылинки. Это неизбежно в такой кутерьме. Конечно, он увернется, если в лоб вылетит астероид размером с дом. Но то, что мельче пальца, – это как пули. И сейчас он похож на солдата, поднявшегося в атаку под шквальным огнем противника. Рядом свистит невидимая смерть, грозя в любую секунду клюнуть в грудь. Но ты поднимаешься и идешь, потому что так надо. Потому что от этого зависит жизнь дорогих тебе людей. Потому что только так ты можешь спасти хоть кого-нибудь. И просишь только о том, чтобы тебе дали возможность сделать это – спасти.
Когда катер вышел к огромному утолщению с прыжковыми двигателями, Павлов невольно вздохнул. Все двигатели были целы. Длинные цилиндры, походящие на патроны в барабане револьвера, они все оставались на местах и видимых повреждений не имели. Зато под ними, недалеко от места крепления самого барабана, в обшивке звездолета чернела огромная дыра. Да что там – кратер. Сверившись с виртуальной картой, Николай понял, что центр взрыва располагался где-то в районе распределительных камер обработки топлива. Да, где-то там, где запечатанные капсулы начинали свой путь к превращению в чистую энергию. Точнее Николай сказать не мог – пока не было данных.
Около двигателей Павлов задержался – заложил большой круг, стараясь дать возможность датчикам собрать как можно больше информации. Пролетая над черным кратером, походившим на жерло вулкана, пилот невольно затаил дыхание. Да. Здесь, левее, находился резервный центр управления. Вторая рубка. На время этого прыжка он стал основным. И вот от него остался только черный оплавленный металл. Капитан, помощники, штурманы, навигаторы, дежурная вахта и замещающие. Был ли у них шанс спастись?
Нет, признался сам себе Павлов, направляя катер к противоположной стороне кратера. Шансов не было. Все погибли. Испарились в единый миг, когда выплеснулась энергия маленького солнца. Перегрузка энергосистем. Один из малых реакторов? Возможно. Это станет ясно потом. Тем, кто сможет принять и прочитать эти данные.
Прикусив губу, Павлов дал ускорение и швырнул катер к правому борту. Теперь нужно идти по сложной кривой. Пусть будет вниз. Перенастроить параметры ускорения – теперь он догоняет «Ефремова», а не идет ему навстречу. Сравнять скорость. Точка. Теперь они двигаются с одинаковой скоростью и неподвижны относительно друг друга. Крохотный катер словно застыл над черным боком звездолета. Но нужно двигаться вперед, идти вдоль брони, собирая информацию… Ускорение. Малый импульс – и вот белая точка «утюга» двинулась вдоль уцелевшего борта «Ефремова», постепенно набирая скорость. Торопиться нельзя – нужно собирать данные. Но и медлить – тоже. Возможно, лишние пять или десять минут решат судьбу всей экспедиции.
Легкий импульс двигателей толкнул катер вперед – вдоль черной стены обшивки звездолета. На этой стороне повреждений было меньше, это заметно даже без подсказок сканеров. Выпуклые лабиринты из служебных конусов, целые поля решеток отведения тепла, ангары ремонтных роботов и купола, скрывающие датчики связи и наблюдения, – все выглядело относительно целым. Нет, конечно, то там, то здесь мелькали трещины, но по сравнению с центральной полосой разрушения…
Тихо пискнул зуммер связи, и Николай привычно мазнул быстрым взглядом по экранам. Что там еще? Канал связи, ведущий к посадочному модулю, отключился. Николай нахмурился, сбросил скорость, сравнял ее со скоростью движения звездолета и завис над черной обшивкой. Вызвав центр управления связью катера на экран, Павлов быстро прогнал стандартные тесты.
Итог его не обрадовал. Судя по всему, приемные контуры посадочного модуля были перегружены запросами и просто ушли в глухой отказ, не успевая обрабатывать все поступающие сигналы. Еще бы! Тут и первоочередные аварийные сигналы с капсул и с половины всех приборов звездолета, и связь с уцелевшими ремонтниками, и с мелкими судами, а еще на подходе целая флотилия разведчиков… Пропускная способность каналов связи посадочного модуля просто не выдержала такого потока. Системы связи не успевают обрабатывать поступающие запросы и отвергают новые.
Павлов зябко поежился, представляя, как сейчас инженеры связи на посадочном модуле срочно пишут правила фильтрования запросов, корежат программы и аппаратуру, пытаясь отфильтровать из общего потока самые важные запросы.
Быстро проверив системы катера, Николай убедился, что информация со сканеров записывается во внутренние базы. Ничего, пусть пишет. Как только канал связи освободится, все данные автоматом пойдут Архипову. Ничего страшного.
Покачав головой и размяв шею, Павлов увеличил тягу и послал катер вперед – по намеченному маршруту, к носу «Ефремова». Проверил показатели – в обшивке еще две небольшие дыры, одна ближе к хвосту, другая прямо за кабиной. Сквозных повреждений нет, герметизация не нарушена, пострадал лишь многослойный бутерброд из керамики, графена и пластали. Мелочи. Ерунда. Дело-то житейское.
Когда «утюг» скользнул над огромными закрытыми створками стартовых шлюзов правого борта, Николай нахмурился. Вот его причал, родной дом малых судов. Отсюда осуществляли старты «утюги» и «стрелы», отсюда несколько часов назад стартовал он сам. Малые ворота, числом в полсотни, тянутся вдоль борта длинным рядом, напоминая квадратные порты для пушек в борту старинного фрегата. Все закрыты. Даже последние два, там, где располагался ангар аварийной службы.
