– Иди, – быстро произнес инженер. – Не думай о нас. Торопись.
Павлов на секунду прикрыл глаза, потом рывком сунул руки в управляющий гель и дал полную тягу.
Неуклюжий «утюг» полыхнул всеми маневровыми двигателями, прыгнул с места вверх – к черному звездному небу, видневшемуся сквозь проломы в обшивке. Как бы ни торопился Павлов, он все же не собирался играть в орлянку со смертью и гнать катер вперед по черному коридору пролома сквозь облака мусора. Глупо. Дуга безопаснее.
Серебристая птица транспорта выскользнула из черного разлома в обшивке, воспарила над разрушенным полем инфлекторов и на секунду зависла в пространстве.
Долгий, непозволительно долгий миг Павлов решал, что ему делать. Можно, конечно, рвануть в сторону левого борта, подобраться вплотную к Посадочному модулю, попробовать установить прямую связь, как это было только что с Петренко. Сколько на это уйдет времени? Удастся ли быстро найти Архипова? И что он сделает? Соберет команду квалифицированных инженеров, подготовит к старту давно готовый транспорт на модуле и отправит команду? Что за бред! Нет. Он ближе всех. Он. Пилот.
Серебристый силуэт катера, на миг застывший в пустоте, сверкнул двигателями, рванулся вверх, а потом упал камнем вниз, по пологой дуге. К черной оплавленной воронке на корме звездолета.
* * *
Системы отработали отлично – простая и надежная автоматика сама рассчитала скорости движущихся объектов и, погасив факел центрального двигателя, полыхнула яркими точками маневровых. Серебристая птица с короткими, словно подрезанными, крыльями на миг зависла над черным провалом.
Отсюда, сверху, дыра в «Ефремове» казалась огромной. Черный провал размером с футбольное поле выглядел как кратер вулкана – края неровные, оплавленные, с комками спекшейся керамики вперемешку с пласталью.
Облизнув пересохшие губы, Павлов сверился с трехмерной картой и дал команду опускаться. Маневровые двигатели, попеременно сверкая живыми молниями, подстраиваясь под движение объектов, выполнили приказ, и катер начал медленно погружаться в черный провал.
Здесь было темно – абсолютно темно, как в открытом космосе. Мощные лучи прожекторов «утюга» тонули в бескрайней темноте. Павлов ориентировался по трехмерной карте звездолета, наложив ее изображение на показания стандартных сканеров. Примерно так он облетал глыбы астероидов, когда возил ученых в метеоритный поиск.
Судя по показаниям датчиков, дыра вовсе не была однородной. Она напоминала конус, постепенно сужающийся к основанию. Но и он не был ровным – из стен торчали куски переборок, уцелевшие при выплеске энергии. За них цеплялись прогоревшие насквозь обломки – как куски железного мха. В этой бескрайней темноте двигалось еще что-то – мелкое, невидимое и оттого крайне опасное. Осколки, те, что еще не выбросило в открытое пространство, болтались внутри черной воронки, натыкаясь друг на друга и отскакивая от стен, непредсказуемо меняя траекторию и скорость. Рано или поздно большинство из них вылетит из провала и, не получая ускорения, отправится в последний путь по случайной траектории. Но пока они здесь и бесшумно скользят в темноте, как океанские айсберги, подстерегающие корабли.
Бросив взгляд на карту, Павлов чуть шевельнул пальцами, и катер чуть качнулся в сторону стены. К правому борту. Туда, где на карте горела искорка искомого отсека. Еще пара минут… минимум две коррекции…
Николай ничего не услышал – лишь почувствовал, как едва заметно дрогнул под ним ложемент. Что-то большое и тяжелое впилось, судя по обезумевшим датчикам, в правый борт и тяжело скользнуло по нему, бесшумно снимая стружку с обшивки катера.
Двигатели коротко рявкнули, проводя незапланированную коррекцию и возвращая катер на заданный курс. Павлов впился взглядом в таблицы мониторинга состояния. Повреждения… Незначительные. Герметичность не нарушена, двигатели работают. Выполняем план, новая коррекция!
Катер бесшумно, серебристой рыбой скользнул в темноту, выходя к правой стене. Темнота на мониторах, передающих изображения с камер, чуть развеялась. Мощные прожекторы «утюга» нащупали границу темноты, уперлись светлыми столбами в изломанный лабиринт оплавленных балок и перекрытий.
Павлов невольно сглотнул. Одно дело видеть это на карте, и совсем другое – вживую. В черной оплавленной стене угадывалась поперечная полоса – едва заметный след от коридора, когда-то огибавшего отсек контроля систем связи. Еще пару часов назад это было сверкающее царство стали и белоснежных стен, а теперь… Теперь стена напоминала перекрученный кусок пластика, черный, бесформенный, навеки застывший в последнем крике, похоронивший в себе тех, кто осмелился бросить вызов открытому космосу.
Поджав губы, Николай сверился с расчетами и зашевелил пальцами. Катер послушно нырнул к стене. Прожекторы, мазнув по обломкам балок, торчавших из стен, поймали в прицел оплавленную площадку, торчащую из стены. Над ней, на месте бронированной двери, красовалась черная дыра.
Павлов затаил дыхание. Он шевелил только кончиками пальцев, играя на пульте управления сложнейшую симфонию. Самая малая тяга маневровым. Шаг вперед, два назад. Коррекция скорости относительно движущегося объекта. Еще десять метров. Пять. Назад! Коррекция! Балка. Надо что-то решать, командир. Нужно что-то решать.
Шумно выдохнув, Николай двинул указательные пальцы вперед. Серебристая рыбка катера коротко рванулась вперед, и черная длинная балка пронзила короткое крыло. Забившись в судорогах, катер двинулся вперед, все глубже насаживаясь на балку. Чувствуя, как содрогается плоть катера, Павлов заскрипел зубами, словно это он сам, как самоубийца, насаживался на длинный меч.
Катер дрогнул в последний раз, уткнулся носом в потек керамики на стене и затих.
Николай медленно вытянул руки из управляющего геля, встряхнул. Больно. Больнее, чем он думал. Но катер нужно пристыковать к движущемуся телу. Конечно, автопилот мог бы сохранять заданную скорость, автоматически корректируя курс относительно «Ефремова» и без пилота… Но тогда бы Павлову не удалось сделать то, что он должен был сделать.
Бросив взгляд на часы, Николай быстро отстегнулся, поднялся из ложемента, отсоединил пилотный скафандр от управляющего контура и быстро подошел к двери, ведущей в салон. Открыв ее простым прикосновением, Павлов пробежался мимо рядов кресел, остановился только у входа в грузовой отсек. Распахнув стенной шкаф, вытряхнул из него оранжевый сверток, напоминающий упакованную в мешок надувную лодку, одним рывком развернул его и бросил на пол.
Аварийный скафандр. Скафандр выживания. Да, пилотный костюм спасет жизнь, если катер насквозь прошьет метеорит, но для длительных работ он не приспособлен.
Сорвав с себя пилотный скафандр и оставшись в комбинезоне, Николай лег на пол и в мгновенье ока натянул на себя громоздкий аварийный комплект. Загерметизировал, выслушал бормотание подключившейся автоматики и, убедившись, что комплект полностью работоспособен, поднялся на ноги.
Дверь в грузовой отсек открылась легко. Но задвигая ее за собой, Павлов неожиданно вздрогнул. Легкий хлопок замка показался ему слишком громким. Четким. Окончательным. Пилот, приложив огромную черную перчатку скафандра к серебристой двери, замер. Словно размышляя – не открыть ли ее снова? Может, он что-то забыл?
