В тусклом аварийном свете он заметил то, чего опасался больше всего. Эльдар парил над погасшим пультом управления, медленно вращаясь вокруг своей оси. Его окружало облако осколков, а из руки беспомощно свисал обрывок страховочного леера.
Зарычав, Павлов двинулся вперед, с усилием переставляя ноги. Лязгая магнитными подошвами по контактному пути, бывший пилот добрался до центра, ухватил своего начальника за ногу и подтащил к себе.
– Эльдар, – прошептал Павлов и замолчал.
Главный инженер безвольно висел в его руках. Голова неестественно сдвинута набок, правая сторона лица покрыта алой коркой крови, растекшейся по смуглой коже. Над правыми виском даже простым взглядом заметна большая вмятина. Правый глаз закрыт, левый распахнут.
Глядя в него, Павлов ощутил, как внутри разливается омерзительное чувство бессилия и отчаянья. Так не должно быть. Не должно.
Спохватившись, бывший пилот развернул прихваченный с собой «Спас» и натянул его, как перчатку, на тело главного инженера. И этому тоже учили на первом курсе. Пришлось немного повозиться, но руки, казалось, сами по себе вспомнили все нужные движения.
Застегнув костюм и надев на Эльдара шлем, Николай активировал скафандр и подключил к нему свой. Встроенные датчики тут же выбросили на забрало шлема ворох цифр и графиков. Лишь глянув на них, Павлов закусил губу. Эльдар мертв. Повреждение головного мозга, отказ дыхательной системы, сердца… Скорее всего, не успел пристегнуться, ударился головой, когда отказали гравитаты. Проклятье!
Сжав зубы, Павлов послал команду аварийного режима, и «Спас» инженера отвердел, превращаясь в контейнер для эвакуации. Бросив последний взгляд на побледневшее лицо Эльдара, Николай отвернулся и направился к пульту. У него нет времени на скорбь. Ни на что нет времени.
Пульт принял сигнал его «Спаса» и разрешил главное подключение – из-за аварийного режима станции. На забрало шлема ручьем потекли данные, и бывший пилот затаил дыхание, пытаясь быстро отфильтровать самое главное. Повреждения в пяти модулях. Половина оранжерей не откликается. Вакуум в заблокированных сегментах коридора, в лаборатории, в резервном управлении. Повышенная радиация, отказ системы связи. Отказ систем искусственной гравитации, отказ основных генераторов энергии, отказ системы теплоотведения, отказ системы кондиционирования, производства кислорода, потеряны водогенераторы, активированы дублирующие системы…
Шумно задышав, Павлов прикрыл глаза. Проще было перечислить то, что уцелело. Грузовой трюм цел. Рубка управления, спасательный модуль, пять оранжерей. Там все в порядке, но почти вся автоматика поджарена излучением. Кое-где запустились резервные системы, но… Станция почти уничтожена. Еще немного, и она впадет в кому, как смертельно раненный человек.
– Николай…
От неожиданности Павлов резко обернулся к телу главного инженера и только потом понял, что это внутренняя линия. Зеленский.
– Тут, – коротко отозвался он, запуская режим консервации станции.
– Как там, Коля? – спросил биолог. – Нашел… что-то?
– Станция почти разрушена, – медленно произнес Павлов. – Нужно уходить.
– А ребята?
Помолчав, Павлов запустил резервное копирование данных пульта на свой «Спас» и лишь потом ответил:
– Я нашел Эльдара. Он погиб.
Зеленский тяжело задышал в эфир, всхлипнул, но потом, через силу, произнес:
– А ребята? Семен и Игнат?
– Не нашел, – коротко отозвался Павлов. – Возвращаюсь.
Погасив канал, бывший пилот развернулся, подцепил тело главного инженера и отключил магнитные подошвы. Тихо оттолкнулся.
Он выплыл в коридор, толкая перед собой тело Эльдара, как простой контейнер. Облако мусора, потревоженное живым и мертвым, разлетелось в стороны, как шрапнель.
Канал к центру управления остался открытым, и Павлов следил за работами систем всю обратную дорогу. Он пытался понять – что именно произошло. Как и почему станция получила повреждения. Да, ее обожгло вспышкой радиации от двигателей грузовика – но не такой сильной, как казалось на первый взгляд. Системы защиты приняли на себя основной удар. А вот метеориты… Нет, рой осколков. Серьезных пробоин было не так уж много. Судя по данным центрального компьютера, сквозных было всего три. Десяток мелких, уже заполнившихся вязким ремонтным составом, были почти незаметны на их фоне. Стрелы оранжерей – вот они-то, выворачиваясь из креплений, сталкиваясь, разворотили половину борта. В принципе, все было не так уж плохо – с технической стороны. Станция сохранила живучесть и могла бы служить персоналу убежищем до прибытия спасательного корабля. Но…
Павлов прикрыл глаза, отрешаясь от вороха разноцветных цифр, скачущего перед глазами. Спасательного корабля в ближайшее время ждать не приходится. Центральная, скорее всего, тоже пострадала, или пострадает в ближайшее время. Бот с поверхности Марса сейчас пристыкован к Центральной – как и бот Биологической станции. Первый пилотируемый корабль прибудет через сутки, да и то грузовик. Настоящий спасатель, отправленный с лунной станции, будет через пару недель. Идеально будет, если наземная станция поднимет на орбиту свой второй катер и снимет всех со станций и доков.
Но поднимет ли… По орбите несется взбесившийся корабль и рой смертельных осколков. Да, ребята рано или поздно получат полные данные, рассчитают безопасные траектории и, конечно, попытаются поднять второй катер. Но аварийный грузовик идет с ускорением. Он непредсказуем, пока работают его двигатели. И черт его знает, что у него еще там не так – это темная лошадка, черное пятно. Зато можно предположить вот что – рой осколков рядом с ним вовсе не последний. Следом идет второй – те осколки, что не получили достаточно ускорения. И когда они будут здесь – неизвестно. А если грузовик пойдет на второй круг? Вместе со старыми осколками и с новыми. Что, если он сам развалится на части, или распылит еще пяток автоматических станций наблюдения? Слишком много «если». Нужно убираться отсюда.
В шлюзе аварийного модуля Николай опустил тело Эльдара на пол. И лишь потом включил режим перехода. Когда появилась гравитация, он твердо стоял на ногах и, как только распахнулась внутренняя дверь, вошел в модуль, таща за собой отвердевший «Спас» инженера.
Зеленский, стоявший у пульта управления, тихо ахнул, всплеснул руками. А его практикант, сидевший на одном из кресел, вскочил на ноги. Его и так белое лицо, перемазанное брызгами крови из носа, побледнело еще больше.
– Вот, – сухо сказал Павлов. – Михаил Саныч… Подготовьте все к экстренному старту. Станцию нужно оставить. Процедуру помните?
– Да, конечно, – пробормотал биолог, не отводя взгляда от оранжевого свертка у дверей. – А ребята?
– Иду за ними, – сказал Павлов, разворачиваясь. – Отсек технической поддержки почти не пострадал. Шансы есть.
– Ты уж постарайся, Коля, – тихо сказал Зеленский.
– Попробую, – отозвался Павлов. – Будьте на связи.
