– Что-то придумал, сука – прошипел Болек набегу. – Я думаю, что он бежит к цирку... Сейчас такое время... Начнут выходить люди, и он потеряется в толпе...
– Приближаемся, – предложил разгоряченный Михал.
– Хорошо. Только без нервов...
Перед ними, в стороне площади Республики, уже мелькали неоновые огни. Где-то вверху зеленым цветом загорелась огромная тигриная морда, погасла и для разнообразия зажглась желтым. Джон Капуста бежал прямо туда.
Как раз в этот момент в переполненном цирке объявляли гвоздь программы – выступление шести уссурийских тигров. Весь персонал стоял по местам, помощники дрессировщика ожидали сигнала у клеток, портье, вышибалы и привратники встали вокруг арены и в проходах между секторами, внимательно наблюдая за публикой. С того времени, когда какой-то парень бросил в тигра дохлую да еще и мокрую летучую мышь, вызвав тем самым большой переполох, на зрителей обращали больше внимания, чем на животных. Все находилось в состоянии боевой готовности, у главного выхода остались только портье и кассирша, продающая билеты на следующий день. Кассирша, за отсутствием клиентов, вязала крючком детскую кофточку из ангорской шерсти для внука мужского пола, которого она наконец дождалась после многочисленных внуков пола женского. Портье было нечего делать, известно, что под конец представления никто не входит. У него кончились сигареты, он оглянулся, посмотрел на кассиршу и отошел на несколько шагов к ближайшему киоску.
Когда он возвращался, увидел какого-то человека, который почти бегом пробежал между киосками, магазинчиками и ларьками и, миновав кассу, заскочил в цирк. Скрывший его занавес заколебался. Прежде, чем удивленный портье успел вернуться на свое место, появились два других человека, которые в таком же ускоренном темпе намеревались проникнуть внутрь. Одному это удалось, а второго портье успел задержать вежливым но твердым вопросом о билетах. Задержанный был щуплым, но высоким, а портье имел мощную фигуру – перевес был на его стороне...
У пойманного возле входа Михала в голове пронеслись детские воспоминания о лагерях и школьных экскурсиях:
– Билеты у группы за нами! – крикнул он так убедительно, что портье его пропустил.
Михал скрылся за еще колеблющимся занавесом, а портье невольно посмотрел на улицу, ожидая эту самую группу, которая по-видимому опоздала на программу и хочет посмотреть хотя бы последний номер, несомненный гвоздь сезона. Он немного подождал, но вместо группы появилась одна запыхавшаяся дама почтенного возраста, направлявшаяся к нему так называемой свиной трусцой.
Тереза издалека видела как Болек и Михал исчезли за занавесом, потому что вход в цирк был освещен не хуже, чем арена. Она хотела отправиться за ними, но сказать про группу ей не пришло в голову, да и объясняться по французски она не умела. Одновременно портье вспомнил, что ни о какой опаздывающей группе никто не говорил, да и вообще цирк переполнен, в зале осталось только несколько свободных мест. Он почувствовал себя обманутым, разозлился, что прозевал тех троих и решил любыми путями вытянуть наличные из четвертого человека. Он заслонил вход своим солидным корпусом.
Из всей его речи Тереза поняла только одно слово – «касса». Она посмотрела в ту сторону, куда он показывал. Освещенное окошечко и надпись избавили ее от сомнений. Ни о чем не думая, чувствуя, что любой ценой она должна догнать Михала, Тереза бросилась туда, где сидела толстая ангельски улыбавшаяся дама, орудующая крючком.
Кассиршу переполняла безграничная доброжелательность ко всему миру. Она добродушно пыталась объяснить этой уставшей иностранке, что теперь заходить в цирк не стоит, представление заканчивается, номер с тиграми последний, лучше прийти завтра и посмотреть всю программу, но тут подошел портье и объяснил, что трое уже прошли задаром, а эта четвертая. И иностранка уперлась. Вела она себя как-то странно, дергалась, топала ногами, на лице ее появились ярость, отчаяние и какое-то дикое нетерпение, и кассирша внезапно осознала, что все понимает. Она сделала многозначительный жест и что-то сказала портье. Портье заулыбался и закивал головой. Тереза заплатила за четыре билета, подавив в себе внезапный бунт против оплаты Капусты, была вежливо взята под руку и проведена внутрь. Она пыталась освободиться, но портье отпустил ее только тогда, когда эстафету принял следующий, стоящий на посту между секторами. Этот следующий очень быстро повел ее вправо по коридору за кулисы и передал третьему. Третий вежливо открыл двери, и Тереза оказалась на улице перед маленьким сарайчиком с большой надписью «ТУАЛЕТЫ»...
Основная часть погони проходила тоже на улице, как раз с противоположной стороны цирка. Джон Капуста, пробежав за занавес, наткнулся в среднем проходе на билетера, без раздумий отказался от контактов с ним и отправился по коридору налево, вокруг арены. Бегущий за ним Болек еще успел его заметить.
– Замечательно, – сказал он Михалу, который быстро нагнал свои две секунды отставания. – Теперь он не смоется, я этот цирк знаю как пять пальцев. Давай, кореш, на ощупь – здесь темно и много хлама...
Джон Капуста скрылся за следующим занавесом, колеблющимся в конце коридора. На арене гремел оркестр. Болек и Михал выпутались из складок плюша и оказались на свежем воздухе, на задворках цирка. Здесь действительно было намного темнее, чем перед фасадом. Фонари освещали только ограждение, а между возками, будками и палатками лампочки попадались довольно редко. Джон Капуста исчез в глубокой темноте за первым же сараем, через мгновение мелькнул дальше и побежал направо, будто собираясь обежать весь цирк. Болек и Михал вдруг услышали особый металлический скрежет, который на мгновение затих и повторился снова. Руководствуясь слухом, они добрались до странной конструкции из железных прутьев, представляющей собой длинный ажурный туннель, перегораживающий всю дорогу. Михал не задумывался над тем, что это такое, занятый Капустой, который преодолел препятствие сверху, поскальзываясь и стуча по прутьям ботинками. Болек перелез за ним, громыхая не меньше. Разнервничавшийся Михал споткнулся, нога его попала между прутьями. Он вытащил ботинок, съехал вниз и ударился коленом. Схватившись руками за верхние прутья он подтянулся, посмотрел в туннель и на мгновение замер. В ажурном туннеле находился тигр. Самый настоящий, громадный, живой и злой. Он неохотно приближался, стуча хвостом по бокам, пытаясь отступить или развернуться. За тигром раздавались какие-то выкрики.
В мгновение ока Михал вспомнил все, что слышал о цирке, и выделил главную мысль. В цирке, перед выступлением, животных никогда не кормят! Всегда после и никогда перед. Перед этим им вообще не дают есть! Они соглашаются на выступление только потому, что хотят есть, ждут того, чтобы поесть...
В туннеле был ГОЛОДНЫЙ тигр...
Михал решил не перелезать на другую сторону. Он отскочил в темноту, осмотрелся, оценил территорию и решил обойти с другой стороны. Как можно быстрее он рванулся вперед, пытаясь не натыкаться на многочисленные препятствия невидимые во мраке.
Помощники дрессировщика не могли понять что происходит. Они получили сигнал «выпустить тигров» и начали выгонять животных из клеток в туннель. Вдруг впереди застучали прутья и резонирующая сталь донесла звуки до самого конца конструкции. Для цирковых животных всего мира такой звук означает приказ возвращаться в клетки. Дезориентированные тигры начали отступать. Помощники дрессировщика гнали их вперед. Опять раздался стук, тигры пытались повернуться, что в узком туннеле было невозможно, возникло замешательство, в туннеле нарастал конфликт. Наконец стук затих, помощники дрессировщика проявили настойчивость и шесть разнервничавшихся тигров отправились на арену.
