– Я помню все, помню каждую минуту.
– Я так виновата, это произошло из-за меня. А теперь я еще и заставила тебя все вспомнить. – Я понурила голову, мне было неимоверно стыдно из-за всех тех страданий, которые я продолжала ему причинять.
Он нежно погладил меня по волосам, и я вздрогнула от неожиданности.
– Не говори так, Алекс. Ведь это благодаря тебе все эти несчастные люди теперь свободны. Никто не смог бы повести себя более храбро.
Я обратила к нему свое заплаканное лицо.
– Мне так жаль, что я не смогла убедить Кэтрин помочь. Если бы она помогла, хотя бы некоторые из них могли бы выжить.
– Они все… умерли?
Я печально кивнула.
– Они все всплывают в Темзе, уже мертвые, а потом вспыхивают и сгорают. За стенами больницы это вызывает настоящий переполох.
– Кэтрин выжила, не так ли?
– Его сильная рука сжала мою руку, он сплел свои пальцы с моими, и хотя голова моя по-прежнему шла кругом от тех ужасов, которые я описывала, сердце в груди радостно забилось, когда я ощутила прикосновение его теплой кожи.
– Она вон там. – Я кивнула в сторону ее кабинки. – Но с ней что-то не так. Скажи мне, что ты помнишь о тех последних минутах в соборе?
Кэллум откинулся на свои подушки, потянув за собой и меня, так что в конце концов я примостилась у него на коленях и он прижал меня к себе.
– Это было так странно, – тихо проговорил он в мои волосы. – Я только что загнал Оливию обратно на Галерею шепота, когда до меня дошло, что что-то идет не так. Вероника вцепилась во что-то мертвой хваткой, и я увидел, что это нога Кэтрин. Потом ты закричала, и я понял, что дело плохо, что если мы с Оливией сейчас же не встанем в цепочку, то останемся Зависшими навсегда. Думаю, в ту же секунду и она что-то поняла, тогда-то и набросилась на Кэтрин, повисла на ней. И начала уничтожать ее сознание, отчаянно желая остановить. Думаю, так она пыталась искупить свои прежние ошибки.
Я пытался удержать Кэтрин, не дать ей рухнуть вниз до того, как Оливия сможет подключиться к искрам, но это конечно же было безнадежно. Затем, после того как Зависшая, стоявшая рядом с тобой, исчезла, ты выпустила мощный заряд энергии. – В его тоне определенно прозвучало уважение. – Я видел, как этот энергетический шар приближается, он захватил сначала Веронику, затем Оливию и Кэтрин, а потом и меня.
– Но почему исчезла и Вероника? Ведь она оставалась живым человеком, стало быть, с ней это вроде бы не должно было произойти.
– Я смотрел на них всех и видел, что на Веронику и Кэтрин искры действовали точно так же, как и на остальных. Только на тебя они действовали иначе. Думаю, они обе исчезли потому, что раньше были Зависшими, а ты нет, ты всегда оставалась живым человеком. И, как ты и предполагала, поскольку все произошло так быстро, Кэтрин и я сумели вовремя вернуться в свои настоящие тела. – Он на секунду замолчал, и его длинные руки сжали меня еще крепче. – Что… что случилось с Оливией?
– Я видела ее тело на пристани, рядом с телами всех остальных… – начала было я.
– Полагаю, это логично, – ответил он, прежде чем я успела закончить фразу. – Но я надеялся, что ей, возможно, удалось…
– Мне кажется, ей и впрямь удалось что-то сделать! – Теперь уже я не дала ему договорить. – С Кэтрин что-то не так. Она, похоже, ничего не помнит, ведет себя как ребенок и делает руками вот так! – Я выпрямилась, чтобы продемонстрировать ему, что имею в виду, делая из больших и указательных пальцев рук нечто похожее на звенья цепочки. – Я видела такие движения только у одного человека – у Оливии.
– В самом деле? Как это может быть? – Кэллум тоже выпрямился, сосредоточенно хмуря лоб, и глаза его на миг затуманились, когда он воскрешал в памяти эту сцену. – Я думаю, – медленно начал он, – я думаю, что Оливии удалось стереть сознание Кэтрин. И, возможно, ударившая в них волна силы перенесла в Кэтрин личность Оливии, прежде чем мы с Кэтрин были возвращены в наши тела.
– Думаешь, такое возможно? – Я попыталась сказать это не слишком скептическим тоном.
– Оливии точно удалось сделать с Кэтрин нечто прежде, чем они обе полетели вниз.
– Но как же получилось так, что Кэтрин не разбилась об пол?
– Полагаю, искры подхватили их обеих прежде, чем они успели упасть.
Я вновь проиграла в мозгу эту сцену; возможно, он был прав, но точно мы уже никогда этого не узнаем. Куда важнее было то, что будет теперь.
– А как насчет тебя? Что именно ты помнишь?
Кэллум взял меня за плечи и ласково повернул лицом к себе.
– Я помню все, и свое существование в качестве Зависшего, и свою прежнюю жизнь.
– Всю свою прежнюю жизнь? Все-все о том, кто ты на самом деле?
– Да, каждую минуту, и хорошее, и плохое, – вздохнул он. – Если Кэтрин в самом деле больше нет, это, вероятно, к лучшему. Она творила ужасные вещи.
– Я слышала один разговор о том, какой она была, – тихо сказала я, сжимая его руку. – Будем надеяться, что Оливии удалось полностью стереть ее личность.
– Как бы то ни было, Оливия, несомненно, заслуживает второго шанса куда больше, чем Кэтрин, – согласился Кэллум, снова прижав меня к себе. – Я все никак не могу поверить, что ты сделала это, Алекс. Ты вернула мне мою жизнь. – Он наклонился, чтобы поцеловать меня, но я опустила голову и вместо поцелуя спрятала лицо у него на груди, чтобы лучше запомнить ощущение этой близости и его запах прежде, чем я наконец задам ему вопрос, которого больше не могла избегать.
– И, наверное, где-то в этой жизни есть твоя девушка, которая сейчас спешит сюда, чтобы удостовериться, что с тобой все в порядке?
Он ласково взял меня за подбородок и поднял мою голову, чтобы видеть лицо. И поцеловал меня в губы, так легко, так нежно.
– В обеих наших жизнях есть только одна любовь, Алекс, только одна. – И всего на секунду, в самый последний раз, я увидела, как над его головой вспыхнули ярко-желтые огоньки счастья, прежде чем он поцеловал меня вновь.
Предательство
Лондон, 1665 год
Она всегда знала, что не такая, как все, что у нее есть некий дар. То, чего она хотела, обычно само плыло ей в руки, а то, что она задумывала, обычно происходило само собой. Но она никогда никому не говорила об этом своем таланте, потому что знала – это небезопасно. Здесь, в Лондоне, большинство жителей были достаточно сведущи и искушены, но за его пределами толпы невежд все еще топили и вешали всякую женщину, на которую вешали ярлык колдуньи.
Так что жизнь ее текла счастливо и легко. У ее семьи было много денег, никто в ней никогда не ходил голодным, а сама она неизменно носила самые красивые платья. Когда в ее жизнь вошел он, она решила, что хочет заполучить его. Высокий, с великолепными густыми волосами и чудесной улыбкой, он был так красив, что без труда завоевал бы сердца множества придворных дам. К счастью, король еще не повелел ему явиться к своему двору, и она тоже пока не получала такого повеления, но времени у них оставалось мало. Ей было уже семнадцать лет, и она знала, что скоро должна будет с кем-то обручиться, и ей хотелось, чтобы ее нареченным стал он. Он тоже был из хорошей семьи, так что ни его отец, ни ее отец не станут возражать. И, даже не прилагая к тому усилий, она обвила своими чарами оба их сердца, связала их воедино.
