— Я всегда все продумываю. Я потратила годы, оттачивая свою способность анализировать любую ситуацию… — Он тебе нравится? — спросила Хелен.
— Да, но… — Ты находишь его привлекательным? — Да, но… — Тогда все решено, — Хелен махнула рукой в знак отказа. — Никаких "но" здесь нет.
— Конечно же есть! Я не знаю, можно ли ему доверять. Я не знаю, что он чувствует.
Хелен пожала плечами и начала сворачивать еще один виноградный лист.
— Он пришел к тебе, потому что хотел познакомиться. Это значит, что он был увлечен тобой. Он попросил еще об одной встрече? — Да. Сегодня вечером.
Значит, его все еще влечет к тебе. Это же не операция на головном мозге, понимаешь.
Оливия упала на спинку стула. Нужно ли снова анализировать? — Я не узнаю, лжет ли он мне.
Хелен разложила готовые виноградные листья на дне горшка.
— Я очень любила твоего дедушку, а он любил меня. Но бывали дни, плохие дни, когда я чувствовала от него больше гнева или обиды, чем любви, и это причиняло мне ужасную боль.
— Мне очень жаль. Я не знала.
Хелен вздохнула.
— Я никогда не говорю об этом, потому что на протяжении многих лет он всегда оставался верен мне. Он всегда находил способ продолжать любить меня. Но это было трудно. Были моменты, когда я жалела, чтобы могу понять, что он чувствует. Так что я хочу сказать, что это может оказаться для тебя благословением.
Оливия с трудом сглотнула.
— Ну, не знаю. Я все еще думаю, что это страшно.
— Конечно, это так, — Хелен вернулась к набивке виноградных листьев. — Все ценное — страшно.
— Считаешь, что я должна продолжать встречаться с ним? Хелен фыркнула.
— Я считаю, что ты должна помочь мне с готовкой. Я все еще надеюсь на Спиро. А моя подруга Алексия — она надеется, что ты влюбишься в ее сына Георгио.
Оливия улыбнулась и потянулась за виноградным листом. Ей было все равно, насколько красивы греческие мужчины. Они не могли сравниться с Робби Маккеем.
Робби сказал, что она храбрая и прекрасная.
Она мало что могла поделать со своей внешностью, но она могла работать над тем, чтобы быть храброй. Сегодня вечером она увидит его снова. И если он попытается поцеловать ее, она не струсит.
Глава 5
Вскоре после захода солнца Робби встретился с Карлосом в саду на вилле Романа для еженедельного спарринга. Босые, с обнаженной грудью, одетые в белые штаны для занятий боевыми искусствами, они кланялись друг другу на прямоугольной лужайке. Их освещала почти полная луна, отбрасывая тень Карлоса на зеленую траву, но не Робби.
В дальнем конце сада ряд белых каменных колонн сверкал в лунном свете, в то время как они встали в стойку. Воздух наполнился ароматом роз и гардений, и Робби быстро взглянул на клумбы, раздумывая, какой ему выбрать букет для Оливии.
Его внимание снова переключилось на Карлоса, когда вер-пантера начал раскачиваться взад и вперед. Робби научился не недооценивать его.
— Я мог бы легко сбить тебя, если бы сдвинулся, — хвастался бразилец, танцуя по периметру сада.
— Я легко мог бы побить тебя во сне. Если бы я мог спал.
— Жаль, что ты не можешь видеть во сне своего ангела, — сказал Карлос, и его янтарные глаза блеснули. — Я знаю, как ее зовут.
Робби нахмурился и повернулся, чтобы держать Карлоса в поле зрения. Он не помнил, чтобы упоминал Оливию по имени. После встречи с ней накануне вечером он вернулся на виллу, чтобы узнать о ней больше на компьютере Романа.
Она работала в ФБР в качестве профессионального психолога-консультанта и располагалась в Канзас- Сити. Она получила степень магистра в Техасском университете. Ей было двадцать четыре года, и она была старшей из троих детей. Ее семья жила в Хьюстоне, штат Техас, где ее отец работал геологом в нефтяной компании.
Как только солнце приблизилось к горизонту, Робби закончил, собрав всю информацию в один отчет. Он нажал на кнопку "Печать" и, спотыкаясь, побрел в свою спальню, чтобы уснуть смертельным сном.
Теперь же он прищурился.
— Ты просмотрел мои личные бумаги.
— А что, по-твоему, я должен делать весь день, пока ты прикидываешься мертвым? — Карлос сделал вид, что нападает, а затем отпрыгнул назад, ухмыляясь. — Ты же знаешь, я тоже хороший следователь. Так что по доброте душевной я решил тебе помочь.
— Черт возьми, нет. Не лезь в мои дела.
Карлос с безразличным видом пожал плечами.
— Ладно. Полагаю, ты не хочешь слушать то, что я сегодня узнал.
Сволочь. Робби обдумывал, как заставить Карлоса говорить, когда коварная пантера внезапно бросилась вперед.
Он увернулся как раз вовремя.
Карлос хихикнул, отступая назад.
— О, мучачо. Это было уже близко.
— Говори.
— Да, сэр. Сегодня была прекрасная погода.
— Об Оливии, чертов кот! Карлос рассмеялся.
— Ну, если ты настаиваешь, — он низко пригнулся, обходя Робби кругом. — Около полудня я отправился за покупками, и все в Грикосе говорили о красивой американке, которая приехала навестить свою старую овдовевшую бабушку.
Итак, четверо здоровенных дядюшек на самом деле оказались одной хрупкой старушкой. Робби повернулся, чтобы не отстать от Карлоса.
— Продолжай.
— Бабушку зовут Хелен Сотирис, и, судя по всему, она обладает какими-то странными эмпатическими способностями. Ходят слухи, что у Оливии такой же дар.
Робби пожал одним плечом.
— Я уже знаю об этом.
— О, — Карлос лукаво посмотрел на него. — Тогда, я полагаю, ты также знаешь, что бабушка ищет хорошего греческого мальчика, чтобы женить на Оливии.
Робби напрягся. Мысль о том, Оливия выйдет замуж за другого мужчину была… неправильной.
Более чем неправильной. Это приводило его в бешенство. Слишком поздно он понял, что Карлос сделал свой ход, и он отпрыгнул в сторону. Удар, который должен был попасть в его грудь, пришелся на руку.
Мерзавец. Это было больно, но Робби никогда бы в этом не признался. Он заслужил эту боль за то, что позволил Карлосу отвлечь себя.
— Одно очко в мою пользу, — объявил Карлос.
— Да, хотя тебе пришлось прибегнуть к хитрости и лжи.
— Я говорю правду, мучачо. Если пойдешь в таверну в Грикосе, то увидишь, что они делают ставки на то, какой парень завоюет сердце Оливии.
Пока что главными претендентами являются Георгио, Димитрио и Спиро.
Робби судорожно сглотнул. Он соревнуется с тремя мужчинами? Мужчинами, которые могли видеть Оливию днем, которые могли ухаживать за ней, пока он бесполезно лежал в смертельном сне.
