— Я в порядке, — она взглянула в зеркало и поморщилась. Глаза у нее покраснели и опухли, а нос стал розовым и мокрым.
— Хочешь поговорить? — спросила Жасмин.
Нет. Оливия поплелась к двери и отперла ее.
Жасмин проскользнула внутрь, прижимая к груди большой коричневый сверток. Она взглянула на Оливию и ахнула.
— Я плохо себя чувствую, — Оливия выдернула из автомата салфетку и высморкалась.
— Проблемы с мужчиной? — прошептала Жасмин. — Не волнуйся. Я никому ничего не скажу. Я скажу, что ты подцепила заразу в отпуске.
Такое случается сплошь и рядом.
— Спасибо.
— В наше время так трудно найти хорошего мужчину. Уж я-то знаю. Я везде его искала.
Слезы Оливии грозили снова хлынуть потоком.
— Мне пора домой.
— Конечно, — Жасмин похлопала ее по спине.
— У тебя еще есть несколько дней отпуска, так что оставайся дома и успокойся.
Оливия взглянула на зеркало и поморщилась.
— Мне нужно будет пройти через офис, чтобы забрать сумочку.
— Я принесу. Подожди здесь, — Жасмин направилась было к двери, но вдруг остановилась.
— О, я совсем забыла. Вот твой пакет, — она протянула его и ушла.
Сердце Оливии дрогнуло, когда она прочитала обратный адрес. Это была посылка из Грикоса. Ее пальцы дрожали, когда она разорвала липкий лоскут на огромном пузырчатом конверте. Внутри она заметила кремовую пряжу. Ее свитер. Она оставила его в доме Робби.
Она бросила пакет на туалетный столик между двумя раковинами и отступила назад.
Воспоминания о той ночи заполнили ее мысли. Она лежала рядом с ним обнаженная. Она позволила ему прикасаться к себе и целовать ее повсюду. Она чувствовала к нему столько любви и желания, что была готова расстаться с девственностью.
Она согнулась пополам, когда ее сердце болезненно сжалось в груди. Как она могла так быстро влюбиться в совершенно незнакомого человека? Ей следовало бы довериться своим первым инстинктам и держаться подальше от мужчины, которого она не могла прочитать.
Жасмин вернулась в туалет.
— Боже мой, с тобой все в порядке? — она кинула сумку Оливии на пол и бросилась к ней.
Оливия глубоко вздохнула и указала на пакет.
— Внутри свитер. Хочешь взять себе? — они с Жасмин были похожи ростом.
— Уверена? — Жасмин вытащила свитер из пакета. — Он очень милый.
— Возьми его. Пожалуйста.
Жасмин нахмурилась.
— Так это от него? У него хороший вкус.
— Это был мой. Я больше не хочу его видеть.
— Ну, хорошо, — Жасмин заглянула внутрь пакета. — Здесь есть что-то еще. Записка, — она вытащила маленький конверт. — На нем написано твое имя.
Оливия с трудом сглотнула. Она взяла конверт, и ее рука задрожала, когда она увидела смелый мужской почерк. Робби. Волна любви поднялась в ней, все еще безнадежно и отчаянно цепляясь за мечту, которая теперь казалась фальшивой. Прежде чем она успела ослабеть, она разорвала конверт пополам, бросила обрывки в унитаз и спустила воду.
— Вау, — глаза Жасмин расширились. — Так плохо, да? Ее глаза наполнились горячими слезами.
— Очень плохо. Хуже, чем когда-либо.
Жасмин сморщила нос.
— Ты заслуживаешь лучшего, чем он.
Оливия вздохнула. Часть ее все еще верила, что нет никого лучше Робби. Ни один мужчина не смог бы так тронуть ее сердце, как Робби.
Неудивительно, что это так чертовски больно.
Глава 11
Две недели спустя… Робби помедлил у открытой двери. Он боялся этого вечера, но все ожидали, что он будет здесь.
Никто никогда не пропускал Рождественский бал в Роматек Индастриз. Перегородки восьми больших конференц-залов отведены назад, создавая один огромный бальный зал. Вампиры из группы "Высокое Напряжение” стояли на сцене и играли вальс. Обычно он наслаждался лирической музыкой, но сегодня это был просто шум.
В этом году Шанна Драганести превзошла саму себя. Вместо обычной пятнадцатифутовой рождественской елки их было четыре, по одной в каждом углу бального зала. Гигантские ледяные скульптуры в форме оленей украшали фуршетные столы. Судя по их рогам, они были на месте уже несколько часов.
Обычно вечеринка начиналась в четыре часа дня, с тоннами еды для смертных и смертным, оркестром для ничего не подозревающих человеческих служащих, которые работали в Роматек в течение дня. К половине седьмого последние из них уходили, и в бальном зале происходила едва заметная перемена.
Со всех фуршетных столов, кроме одного, убиралась еда для смертных. Приносили огромные ведра со льдом, в каждом из которых стояли бутылки с вампирской кухней Фьюжн. Роман Драганести использовал свой гениальный ум, смешав синтетическую кровь с пивом, виски, шоколадом и шампанским, в результате чего появились Блеер, Блиски, Шокоблад и БабблиБлад.
Для тех, кто переборщил, был БладЛайт, синтетическая кровь с низким уровнем холестерина и сахара в крови.
Робби наблюдал за счастливо кружащимися на танцполе парочками и решил крепко напиться Блиски. Это был лучший способ пережить эту ночь.
Черт возьми, это был единственный способ.
Подойдя к столу с Блиски, он увидел Говарда Барра, одетого как Санта-Клаус и сидящего на троне. У Говарда на коленях лежал ребенок, маленькая девочка с вьющимися черными волосами. Должно быть, это София, младшая дочка Драганести. Ее старший брат Константин был одет как эльф, и он скакал вокруг трона, пытаясь заставить звенеть колокольчики на его остроносых ботинках. Шанна сделала правильный выбор, поручив Говарду присматривать за ее детьми. Вермедведь был бы свирепым, если бы кто-нибудь угрожал его подопечным.
К Константину подбежали две маленькие девочки. Робби узнал в них Бетани, падчерицу Жан-Люка, и Люси, падчерицу Мэгги. Это могло означать только то, что Жан-Люк и его жена Хизер были здесь вместе с Мэгги и ее мужем Пирсом О'Каллаханом.
Робби мысленно застонал. Как раз то, что ему нужно, — вечер в окружении счастливых супружеских пар. Он вытащил бутылку Блиски из ведра со льдом. На столе стояли стаканы, но он не обратил на них внимания. Он отвинтил крышку и сунул бутылку в микроволновку.
Почему она не позвонила? Оливия уже должна была получить посылку. Он дважды проверил информацию об отслеживании посылки, поэтому знал, что ее джемпер прибыл в офис ФБР в Канзас- Сити. Он написал ей записку, в которой говорилось, как сильно он скучает по ней и хочет увидеть ее снова. Он написал свой номер мобильного телефона, чтобы она могла позвонить ему.
Она так и не позвонила. Как он мог это истолковать, кроме того, что она не чувствовала о того же, что и он? Он вернулся в Нью-Йорк две ночи назад, когда его тюремный срок закончился.
