— Дерьмо. Люди должны заниматься своими делами.
Жан-Люк улыбнулся.
— Мы не люди, топать. Мы же одна семья.
Они добрались до нижней ступеньки лестницы.
Первый этаж, предположил Робби. Фойе было величественным, с черно-белым мраморным полом, выложенным в шахматном порядке.
Огромная кованая люстра свисала с потолка тремя этажами выше. Парадный вход состоял из двух массивных резных деревянных дверей с готической аркой.
— Это очень необычно, — пробормотал Робби.
— Ош, — Жан-Люк указал на холл справа. — Спортивный зал находится снаружи. Это был старый каретный сарай.
Они направились вниз по коридору. Открылась дверь, и оттуда вышли две женщины. Пурпурные волосы первой женщины мгновенно сделали ее узнаваемой. Ванда Барковски.
Увидев вторую женщину, Робби резко остановился. Леденящий ужас пронзил его кожу.
Он потянулся через плечо за своим клеймором, но забыл взять его с собой.
Она остановилась, широко раскрыв глаза.
— Робби, — прошептала она. — С тобой все в порядке? Не благодаря тебе. В нем вспыхнул гнев.
— Какого черта она здесь делает? Женщина вздрогнула.
Ванда напряглась.
— Как ты можешь так разговаривать с моей сестрой? Робби сжал кулаки. Он никогда раньше не бил женщин, даже свою жену, когда она предала его, но Марта Барковски заслужила это.
— Что она здесь делает? — Мы здесь живем, — отрезала Ванда. — Я учитель рисования, а Марта работает секретарем у Тедди.
— Ангус, должно быть, сошел с ума! — закричал Робби. Он нащупал в своем спорране сотовый телефон.
Жан-Люк коснулся его руки.
— Это серьезное нарушение правил безопасности, — прорычал Робби. — Этой женщине нельзя доверять.
— Я больше не Недовольная! — крикнула Марта с сильным акцентом. Ее глаза блестели от слез.
— Ты расстраиваешь ее, — Ванда сердито посмотрела на Робби.
Он сердито посмотрел на нее в ответ.
— Она когда-нибудь рассказывала тебе, как она помогала им пытать меня? — Пожалуйста! — по лицу Марты катились слезы. — Мне очень жаль, Робби. Я не хотела этого делать.
— Ты улыбалась! — крикнул Робби, поднимая кулак. Его рука дрожала, когда он пытался взять себя в руки.
— Ей промыли мозги и издевались над ней, — объяснила Ванда. — Она такая же жертва, как и ты.
Жан-Люк оттащил Робби назад.
— Вы двое, уходите.
Ванда и Марта бросились к лестнице, Ванда обняла рукой плачущую сестру.
Робби свирепо уставился на них, все еще сжимая кулаки и с шипением выдыхая воздух сквозь стиснутые зубы.
— Ты, наверное, отодвинул Марту на несколько месяцев в ее выздоровлении, — пробормотал Жан-Люк.
— Ты думаешь, меня это волнует? Эта женщина — Недовольная. Ей нельзя доверять.
Жан-Люк вздохнул.
— Она пытается начать все сначала и вести хорошую жизнь.
— Она этого не заслуживает, — проворчал Робби.
— Каждый человек заслуживает второго шанса.
Робби повернулся и зашагал по коридору. Он уже несколько месяцев пытался забыть подробности своих мучений, но встреча с Мартой вернула его к действительности. Казимир оставил ее наедине с ним, чтобы дотронуться до него и вызвать физическое возбуждение, просто чтобы сделать издевательства Казимира более болезненными. Более унизительными.
— Она не должна быть здесь. Только не с детьми. Ей нельзя доверять.
— Робби, — Жан-Люк схватил его за плечо, чтобы остановить. — Я знаю, что ты пострадал. Но ты должен дать ей шанс.
— Нет, — прошипел он. — Она предаст нас.
— Не все женщины похожи на твою жену, — прошептал Жан-Люк.
Робби напрягся. За те годы, что он работал телохранителем Жан-Люка, они стали хорошими друзьями. Робби много рассказывал о своем прошлом. О своей жене.
Он попытался вернуться к ней после Каллодена, но Мэвис в ужасе отвергла его. Он жил неподалеку, днем прятался в пещере, а ночью работал на ферме. Он не знал, что она делала днем, пока не стало слишком поздно. Она связалась с врагом, взяла себе в любовники английского солдата, одного из тех самых англичан, которые убили его и его друзей на поле боя.
Робби был вынужден уйти, когда англичанин поклялся найти его днем и убить. Все эти годы он старался поддерживать контакт с дочерью. Она выросла, с ней обращались как со служанкой, пока в пятнадцать лет она не сбежала, чтобы выйти замуж за местного парня. Потом они сели на корабль в Америку, и он так и не узнал, что с ней случилось.
Робби сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
— Трудно доверять женщинам. Они могут разорвать твоей сердце на части.
— Я понимаю, — Жан-Люк открыл дверь в конце коридора, и внутрь ворвался ледяной ветер.
Двор снаружи был погружен в темноту, а по периметру лежал снег. — Пришли. Ты можешь избавиться от своего гнева с помощью меча.
Робби вышел на кирпичную мостовую, и ледяной воздух обжег ему лицо. Его дыхание испарилось, когда он выдохнул. Он последовал за Жан-Люком в сторону спортзала. Он больше не чувствовал злости. Он просто чувствовал себя усталым и измученным. И таким одиноким.
Оливия, почему ты мне не звонишь? Если бы женщина могла быть преданной и верной, то это была бы она. Он хотел, чтобы это была она.
Зазвонил сотовый телефон в его спорране, и он резко остановился. Неужели это она? Он сунул руку в спорран, схватил телефон и открыл его.
— Алло? — Робби, я звоню из Лондона, — оживленно заговорила Эмма Маккей. — Тут произошло нечто такое, о чем, как мне кажется, тебе следует знать.
— У тебя есть информация о Казимире? — спросил Робби.
— Нет, на сайт Бюро пришло электронное письмо. Кто-то из ФБР запрашивает у нас информацию о тебе.
В груди у него все сжалось.
— Кто же это? — Оно было подписано "О. Сотирис”.
Его сердце дрогнуло.
— Это Оливия.
— Та женщина, которую ты встретил на Патмосе? — спросила Эмма.
— Да, — ухмыльнулся Робби. Если она ищет информацию, то вовсе не отказалась от него.
— Мне выслать ей какую-нибудь информацию? — спросила Эмма. — Я могу составить хорошую характеристику о тебе.
— Я позабочусь об этом. Перешли мне запрос в Роматек.
Эмма усмехнулась.
— Отлично. Удачи.
Она повесила трубку.
Робби захлопнул телефон, продолжая ухмыляться.
— Дай угадаю, — Жан-Люк улыбнулся. — Тебе нужно немедленно вернуться в Роматек.
