У многих бистов первые пару месяцев после рождения организм не мог сам регулировать тепло. По суевериям – холодная кровь от предков рептилоидов давала себя знать. Вот тогда помогали шаати: благодаря им маленькие подкидыши выживали холодными пустынными ночами.
Эша вспомнила, как впервые увидела шаати. Эти лысые мелкие чудовища буквально оккупировали приют и драли глотки в ожидании обеда.
– Это стражи Башни Веры, – перехватив удивленный взгляд Эши, улыбнулась Маан, раскладывая кошачью еду по мискам. – Если тебя прислала Тулулгу, то вера и защита тебе явно не помешают.
Позже, вечером, они сидели с Маан на балконе, пили горячую цветочную лимру и разговаривали.
– Их так много! – удивилась Эша, погладив одну из шаати.
– Говорят, по одной на каждого брошенного младенца. – Уна показала на парящие в закатных лучах силуэты.
– Я думала, это птицы, – удивилась элвинг.
– Птиц они уже давно съели, – вздохнула Уна и, выдержав паузу, чтобы насладиться недоумением северянки, рассмеялась так, что ее, наверное, и в Башне Орму услышали.
– На моей родине тоже много летающих почтовых кошек, – обхватив кружку обеими руками, сказала Эша. – Но они попушистее.
Вот тогда-то Эша и узнала об этих необычных няньках-стражах.
Любопытный котенок шаати запрыгнул на Сварга. Зверь встрепенулся, скинул надоедливого малыша и заворчал.
– Потише, дружок, – зевнула Эша. – Не раздави мелкого родственника, а то вновь угодишь на Арену.
Убийство крылатой кошки жестоко каралось в Аббарре. Это полезное во всех смыслах животное было любимо повсюду. А будущие мамы часто носили амулеты в виде кошечек до самых родов, а после привязывали над кроваткой малыша – чтобы кошка защищала младенца. Эта традиция так прижилась, что ей следовали не только бисты, но даже аллати. А если ребеночек не выживал, то говорили, что он улетел на крыльях шаати в Золотой Город.
Часто в корзинке с подкидышами тоже лежал такой амулет, и тогда он переходил кошке, которая грела сироту долгими ночами, заменяя мать.
Самые почетные «грелки» гордо носили на ошейниках серебряные и золотые амулеты шаати. Часто кошки уходили в новый дом, вслед за своими воспитанниками, и приглядывали за ними какое-то время.
Эша вздохнула. Сон так и не шел. В голове все время крутился вопрос о том, что же написано на этом старом клочке пергамента. И главное – кем?
Язык Зеленого Пламени в Аббарре наверняка знали жрецы некрополя Ррабба. Говорящие с Бездной вызывали почтение и страх у горожан, а чужаки предпочитали с ними не связываться. Ведь даже если десятая часть слухов не врет, Хранители уснувших черпают силу из самой смерти.
Снизу донесся какой-то шум. Эша прислушалась. «Наверное, кошки и закрытые этажи заселили», – подумала она, заворачиваясь в одеяло и пытаясь уснуть.
* * *
Вот уже десять ударов сердца, как она проснулась, но лежала с закрытыми глазами, вслушиваясь в еле уловимый шум и пытаясь незаметно нащупать спрятанный под подушкой нож. И когда рукоятка легла в ладонь, Эша распахнула глаза и пришла в ужас: над ней склонилось около дюжины маленьких рожиц.
Увидев, что Ашри пробудилась, все бистята бросились врассыпную и, толкая друг друга, скатились вниз по лестнице.
Глаз элвинг нервно задергался.
– Это всего лишь дети, – проворчала себе под нос Эша и уселась на кровати.
Натянув штаны, героиня приютских малышей «причесала» пятерней волосы и осмотрелась. Грифона на балконе уже не было, кошки тоже улетели, а на прикроватном столике лежала горсточка конфет. Эша улыбнулась. Подношения герою – мелочь, а приятно.
Проходя мимо спален детей в поисках душевой, элвинг заметила грустного маленького биста необычного синего цвета. Малыш сидел на заправленной кроватке, повесив голову.
– Чего грустишь? – поинтересовалась Эша.
Малыш замер, даже дыхание задержал, медленно скосил глаза на Ашри и сглотнул.
– Приветствую вас, Вэлла Ашри, – сказал маленький бист.
– И я приветствую тебя. – Эша приподняла брови, намекая, что не знает его имени.
– Азуррит Тирруза Первый, но вы можете называть меня Зурри.
– Рада познакомиться с известным сказителем Зурри. – Эша облокотилась на дверь. – Так чего грустишь?
– Моя подруга Сиола вчера покинула меня навек.
– Она, насколько мне известно, сегодня нашла дом и семью. Разве это повод для грусти?
– Вчера, – настойчиво поправил Ашри ребенок. – Она не ночевала в своей кровати, и сегодня я ее не видел.
– Я видела Сиолу вчера, она «волновалась о завтра» и пришла на кухню. Наверное, Уна взяла ее к себе. А сегодня она уже с новой семьей, так что нет причин киснуть.
– Да, это так, но я ведь ее больше не увижу. Знаете, они все приходят и уходят, а я всегда остаюсь.
Зурри устремил печальные большие глаза куда-то вдаль, и Эша не нашлась что ответить.
* * *
Когда элвинг спустилась на кухню, Уна уже была там.
– Что-то не бодрый у тебя вид, подруга, – подмигнула элвинг, наливая лимру. – Твое кислое лицо явно нуждается во вкусняшке! Держи конфетку.
Гаруна удивленно посмотрела на сладость.
– Дань от твоих питомцев, – пояснила Эша.
– Воспитанников, – поправила аллати.
Эша наполнила две кружки. Травяной настой благоухал корицей и ванилью. Поставив ароматный напиток перед управительницей, элвинг уселась напротив.
– Ну, так что стряслось? Не считая того, что мне пришлось ждать целую вечность, пока вода потечет. Пора вызывать чистильщиков, подруга, и изгонять из приютских труб всю скверну.
Уна кивнула, казалось, не обратив на слова Эши ни малейшего внимания.
– Рассказывай. – Элвинг подпихнула конфету к Маан.
– Не выходит из головы твоя бумажка.
Эша пожала плечами:
– Да брось, если не смогла разобрать, ну и ладно. Я собиралась сегодня прогуляться до Ррабба, там всегда полно жрецов и стражей. Они вечно торчат у колодца. Покажу им бумажку, может, что скажут.
– Ты с ума сошла!
Уна чуть не опрокинула кружку, грохнув по столу кулаком.
– Воу-воу, потише, подруга.
Элвинг на всякий случай подхватила свою кружку и подняла над столом.
– Ты же знаешь, что они не говорят с живыми, и живые не говорят с ними, – нахмурила брови Маан.
