Генерал мысленно сплюнул и погрузился в дальнейшие воспоминания.
Преобразовательная деятельность императора встретила яростный отпор у консерваторов. Правящему курсу сформировалась могущественная оппозиция, так называемая «Маньчжурская партия» во главе с вдовствующей императрицей Цыси. В сентябре девяносто восьмого года происходит дворцовый переворот, в результате которого управление страной переходит в руки матери императора. Расправа над сторонниками партии реформ и уничтожение всех проведенных ранее преобразований не заставили себя долго ждать, но всё это оказалось мелочью по сравнению с социальным взрывом в низах китайского общества, направленного против иностранцев.
Неприязнь к иностранцам начала выливаться в открытую ненависть к «белым чертям», атаки на которых стали принимать всё более организованные формы, что нашло свое отражение в деятельности многочисленных сект, которые сейчас всё больше отожествлялись с «Ихэтуань», то есть с «Отрядами справедливости и мира».
Антиевропейское и антихристианское восстание охватило более двадцати северных уездов, за оружие взялись десятки тысяч человек. Под лозунгом «Смерть иностранцам!» ихэтуани сжигали христианские церкви, громили школы и библиотеки, убивали западных священников и китайцев-христиан. Вскоре мятеж с севера начал распространятся по всему Китаю.
Деятельность «отрядов справедливости и мира» поставила императрицу в затруднительное положение. С одной стороны, все помнили о прокатившемся недавно антиправительственном восстании тайпинов, и заискивать с новыми смутьянами желания никакого не было. С другой — идеология ихэтуаней вполне соответствовала тому консервативному курсу, который избрало цинское правительство. В итоге был избран компромиссный вариант: издавая указ за указом о необходимости наказать бунтовщиков, императрица всячески медлила с окончательным разгромом слабо вооруженных повстанцев, давая тем самым восстанию разрастись.
«Доигралась, старая дура, — про себя генерал императрицу, после получения „Декрета о войне“, иначе уже не называл. — Думала чужими руками избавиться от засилья иностранцев. Меня, когда я в конце мая разгромил банду повстанцев в две тысячи человек у станции Янцун, под суд хотела отдать?! Но не решилась из-за моих связей. А теперь всё! Раздавят нас, как блох. Что эти ихэтуани могут сделать? Да ничего! Они даже стрелять не умеют. Получили оружие со складов Восточного арсенал и стреляют вверх, думая, что пуля, когда полетит вниз, обязательно убьёт чужеземца. Дерьмо! Всё полное дерьмо!»
Не Ши Чен глубоко выдохнул, и чтобы сбросить нервное напряжение, начал про себя читать мантру успокоения. Данное упражнение, которое он усвоил под руководством буддийского монаха, обучающего маленького Ши боевым искусствам, давало возможность: обрести душевное равновесие, стабилизировать нервную систему, избавиться от тревоги и страха, очистить разум, принять верное решение. Но сейчас мантра не успокоила. В состоянии медитации также не удалось войти. Мысли о событиях последних дней не давали обрести равновесие.
Когда Не узнал о захвате чужеземцами крепости Таку, то буквально впал в состояние крайней ярости. До четвертого июня он был сторонником порядка и спокойствия в Китае, и поэтому отчасти был на стороне иностранцев. Генерал старался всеми силами не допустить восставших до столкновения с иностранцами и хотел полностью уничтожить всех ихэтуаней вокруг Тяньцзина, насколько это было в его средствах. Но в последних числах из Тяньцзиня в сторону столицы выдвинулся иностранный отряд в количестве больше, чем две тысячи человек. В город же на следующий день прибыл ещё отряд чужеземцев, потом еще большое подразделение с пушками и пулемётами. Всё больше и больше иностранцев не смотря на протест китайского правительства появлялось в его родной провинции Чжили, и все они хотели идти дальше — на Пекин. Отдельные подразделения генерала Не под командованием опытных командиров сопровождали и контролировали все иностранные отряды, в бой не вступали, но и ихэтуаням не мешали осуществлять нападения на «заморских дьяволов». С взятием союзниками крепости Таку, всё изменилось. Генерал понял, что его родина и столица в опасности, а он патриот своей страны.
Первым на своей шкуре изменения в настрое генерала испытал экспедиционный отряд адмирала Сеймура. Если до этого союзников сдерживали в продвижении разобранные восставшими железнодорожные пути и их же редкие нападения, то четвертого июня всё изменилось. Сборный отряд адмирала, который из-за нехватки воды, двигался по берегу реки Пэйхо, впервые атаковали регулярные китайские войска. Этот бой заставил иностранцев остановиться и двинуться в обратный путь, так как почти четыре тысячи пехоты с двадцатью пушками и тысяча конницы преградила чужеземцам путь на Пекин. Через пять дней иноземцы добрались до Сику и захватив арсенал, укрылись в нём. В Тяньцинь генерал их не пропустил. В самом городе все иностранцы были окружены в их сетльментах, а все их попытки вырваться пресекались огнём. Ихэтуаням, которые устроили бойню в жилых кварталах Тяньцзиня, вырезая всех китайцев-христиан, включая детей, генерал не мешал. Как не мешал этим фанатикам нападать на иностранные концессии. Чем больше перебьют друг друга чужеземцы и восставшие, тем лучше для империи.
Для себя Не Ши Чен решил, что в сложившейся обстановке его главная задача — не допустить продвижения иностранных отрядов к Пекину. При этом постараться нанести как можно меньший ущерб войскам чужеземцев, потому что ещё есть возможность мирно договориться с ними. Пора императрице Цзы Си, наконец-то, взяться за ум. Если она и князь Дуань, ведущий из-за своей политики Цинскую династию в пучину гибели, сейчас не вступят в переговоры с иностранцами, то будет поздно! Иностранные войска снова возьмут и разграбят Пекин.
Именно поэтому генерал не уничтожил небольшой отряд чужеземцев, большинство которых составляли, как и Воронов, русские на станции Цзюньлянчэн. Не разгромил, а заставил отступить назад к Тонгку большой отряд иностранцев. Но сегодня обстановка вновь кардинально изменилась. Империя, а точнее старая дура, объявила войну коалиции.
«Что же делать? — в смятении метались мысли в голове Не Ши Чена. — Если мне не пришлют подкреплений, то я не смогу удержать войска союзников, количество которых увеличивается по данным разведки в Таку каждый день. Присланные генералом Ли солдаты из крепости Бэйтан — капля в море. Беглецы из Таку деморализованы. Пришлось казнить с десяток, чтобы привести их в норму. Ещё этот сброд из восставших. Вот кого бы перевешал всех без исключения. А вместе с ними князя Дуаня с Дун Фу Сяном. Эти придурки напрасно воображают, что иностранцев будет так легко прогнать нашими новыми пушками из Германии. Я совершенно не понимаю, на что они в Пекине рассчитывают, и что они там делают вместе со старой дурой. Великий Будда, сделай так, чтобы к власти вернулся император, который по слухам заточен на острове Лотосова озера в Пекине…».
Мысли генерала были прерваны громкими воплями и выстрелами. Не Ши Чен взял в руки колокольчик и позвонил в него. Через несколько секунд в палатку вошёл адъютант и опустился на одно колено.
— Выясни быстро, что случилось, — мрачно произнёс генерал.
— Слушаюсь, мой господин, — поднявшись на ноги, офицер поклонился и выбежал из палатки.
