— Слушаюсь, господин вице-адмирал.
— Через час я подойду, — с этими словами Сеймур развернулся и покинул палатку.
— Господа офицеры, — обратился к нам Анатолий Михайлович, — у нас есть час, чтобы подготовиться к совещанию. Приступим, господа.
Через час палатка была заполнена офицерами, для старших из которых нашлись стулья. Большинству же предстояло совещание провести на ногах, но это никого не пугало, так как услышать из первых уст об экспедиции хотелось куда больше народу, чем могла вместить палатка. Мне повезло — как адъютант Стесселя я попал в круг избранных.
По моим часам ровно через час в палатку вошёл Сеймур в сопровождении нескольких английских офицеров и, поприветствовав собравшихся, опустился на приготовленный для него стул за столом, показав рукой, чтобы остальные также заняли свои места.
— Господа офицеры, я попросил вас собраться для того, чтобы довести информацию о том, как протекала наша экспедиция, — начал адмирал, сняв с головы и положив свою треуголку на стол.
— Сейчас я могу признать, что наша экспедиция вышла на Пекин несколько поспешно. В оправдание могу сказать, что сильно надеялся на войска генерала Не Ши Чена, которые на тот момент расправлялись с восставшими вокруг Тяньцзиня, защищая и железную дорогу в столицу империи Цин. Поэтому я предполагал, что наш отряд достигнет Пекина в течение дня, исправляя небольшие повреждения полотна. Однако всё сложилось не так.
Адмирал замолчал. Его взгляд несколько расфокусировался. Видимо, Сеймур вспоминал события последних дней. Собравшись с силами, тот продолжил.
— Без особых проблем нашим эшелонам удалось дойти только до станции Лофа, где я оставил английский гарнизон из тридцати матросов. Так как станция была сожжена боксерами, те укрепили станционный сарай и сделали на нем надпись «Форт Эндимион», по имени своего корабля. Исправляя путь и, понемногу продвигаясь дальше, мы дошли до станции Ланфан. Здесь уже германские матросы поставили свой «Форт Гефион», также по имени корабля. Первого июня мы смогли продвинуться от станции Ланфан всего на три с половиной мили из-за того, что дальше железнодорожный путь был полностью уничтожен. Отсутствовали рельсы, рядом с полотном чернели остатки сожженных шпал. Вокруг толпы ихэтуаней, которые не нападали, но были готовы сделать это в любой момент. А дальше мы столкнулись с проблемой, к которой не были готовы. — Адмирал вновь замолчал, тяжело вздохнул и продолжил. — У нас было четыре состава, которые ходили по обоим направлениям и поддерживали сообщение между различными пунктами железной дороги. Это было вызвано необходимостью отражать нападения на форты и одиночные эшелоны, остающиеся для их охраны. Так на «Форт Эндимион» китайцы нападали трижды. Потом они начали разрушать железнодорожные пути между станциями. Четвертого июня со стороны Пекина первый раз показались китайские регулярные подразделения, судя знаменами и значками это был авангард китайских войск, находящихся под командованием генерала Дун Фу Сяна, славящегося своею жестокостью и ненавистью к европейцам.
Адмирал замолчал и сделал глоток воды из стакана, стоящего перед ним на столе.
— Прекрасная вода, господа. Если бы вы знали, чем нам приходилось утолять жажду и питаться. Сперва ели консервы и пили кипяченую воду. Потом стали пить сырую воду, какую только могли найти, и есть кур и свиней, которых подбирали в покинутых или оказывающих сопротивление окрестных деревнях. Очень скоро стали недоедать и голодать, мучась от зноя, пыли и ветра. Особенно тяжело пришлось во время отступления. Да, господа, мы вынуждены были отступить. Кроме войск Дун Фу Сяна и восставших, против нас выступила ещё и регулярная конница генерала Ма Фу Сяна. Под постоянным огнём мы были вынуждены отойти к станции Ланфан, куда вскоре подошли оставшиеся на станции Лофа два наших эшелона. Новости были неутешительные — путь до Тяньцзиня был разрушен восставшими. Перед нами встала проблема полного окружения, поэтому я отдал приказ на прорыв назад. Оторваться от китайских войск нам удалось только в районе станции Анпинь, где пришлось бросить эшелоны и прорываться по реке Пэйхо, используя захваченные баржи, куда погрузили раненых и часть войск. Большая часть подразделений отряда следовала по берегам реки, отражая постоянные нападения противника, а также беря каждую деревню с боем, выгоняя китайцев и захватывая брошенное продовольствие: рис и скот.
Сеймур вновь сделал паузу, сделав глоток воды. В палатке повисла мёртвая тишина, слышно было лишь жужжание мух и москитов.
— Прекрасная вода, господа, — между тем продолжил адмирал. — Река Пэйхо, несмотря на свое славное историческое прошлое и древнее происхождение, наполнена не водою, а всем, чем ее одаряетт Пекин и все попутные города и села. Пять дней жаркого ада без нормальной воды и питания. Мы съели всех наших лошадей и мулов, чуть ли не сырыми. Я удивлён, что в отряде не вспыхнула эпидемия дизентерии или чего-то похуже.
Среди офицеров, собравшихся в палатке, пронёсся легкий ропот. Эпидемии в войсках в войнах были бичом во все времена. Три четверти потерь приходилось именно на болезни.
— Десятого июня наш отряд, — не обратив внимания, на возникший гул, продолжил Сеймур, — подошел настолько близко к Тяньцзиню, что попал под выстрелы китайских фортов. Дальше по реке идти было нельзя, поэтому баржи были брошены, а раненые взяты на носилки. Мы двинулись дальше под прикрытием ближайших рощ и холмов, но пушки из Северного арсенала Сику открыли по нам сильный огонь. Положение было критическим, и нам ничего не оставалось делать, как взять штурмом эту крепость.
Гул в палатке усилился. Многие офицеры знали, что представлял собой Северный арсенал Сику с его крепкими и высокими стенами, плюс артиллерия.
— Как выяснилось позже от пленных, нам сильно повезло. Основная часть гарнизона под командованием Чао Ян Хо, охранявшего арсенал, по приказу генерала Не Ши Чена вышла из крепости, чтобы перехватить наш отряд под Бейцаном. Одиннадцатого они вернулись обратно и попытались отбить свои позиции, но были отброшены с большими потерями. А дальше, господа, пришла ваша помощь из Тяньцзиня, и только поэтому я нахожусь сейчас здесь и могу рассказать о том, что случилось с нашей экспедицией.
Адмирал встал из-за стола, надел треуголку и, застыв, произнёс:
— Господа генералы и офицеры, наша экспедиция, продлившаяся восемнадцать дней, показала, что впредь нам придётся вести борьбу не с мятежниками, а с правительственными войсками империи Цин. Они, конечно, не могут быть сравнимы по духу и дисциплине с союзными войсками, но остаются серьезной силой, которая может запереть нас в Тяньцзине и не допустить к Пекину. Нам предстоит уже не усмирение восставших, а война с регулярными обученными нами же китайскими подразделениями, которые не уступят нам по качеству вооружения и богатству огнестрельных припасов. Но этот поход также показал, что при взаимном доверии и взаимной поддержке союзные войска из восьми наций могут прекрасно выполнить общее дело. Обо всех подразделениях, которые участвовали в экспедиции, мною будут направления сообщения союзному командованию с просьбой о награждении отличившихся. Надеюсь, моя королева также оценит по достоинству вклад в наше дело многих офицеров-союзников, — адмирал сделал многозначительную паузу и продолжил. — В заключение позвольте мне, как командиру выразить глубокое чувство признательности вашему отряду за неоценимые услуги, оказанные нашей соединенной экспедиции, пусть она была незначительна и непродолжительна.
