Грибский с полковником Печёнкиным, который должен был возглавить поход двух сотен, меня не отпустил, оставив помогать военному коменданту в городе. С Иваном Николаевичем Печёнкиным у меня были сложные отношения. В своё время, он как бы присвоил себе смерть, убитого мною хунхузского главаря Золотого Лю, стал через это войсковым старшиной. Шесть лет назад получил полковника и принял под командование Амурский казачий полк.
Мы с ним пересекались несколько раз, когда я со своей конвойной сотней и пулемётными командами гонял хунхузов по Приамурью в девяносто четвертом — девяносто пятом годах. В общем, служить под его началом мне бы не хотелось, но если получится, своих братов я под своё командование у него как-нибудь выцарапаю.
После совещания направился в больницу. Кое-как удалось вытащить Бутягиных и Машу в дом Касьянова, где они смогли привести себя в порядок, переодеться, нормально поужинать. После этого они вернулись в больницу, а я на позиции на набережной, куда уже прибыли мои пулемётные расчеты. Возможности ночного десанта с китайского берега никто не отменял, поэтому лучше быть поближе к прогнозируемым событиям. От Хохлова узнал, что якуты пополнили свои счета, но не так эффективно, как с утра. Потери научили китайцев прятаться в траншеях. К охоте за ними присоединилось ещё несколько метких стрелков. Особенно отличился черкес из охраны Амурского пароходства. Тот за несколько часов записал на себя около десятка убитых на том берегу и хочет переговорить со мной о возможности награды в виде винтовки. Сказав денщику, чтобы тот с утра привёл ко мне этого черкеса, завалился на свою лежанку в траншее в надежде, что китайцы ночью не сунутся и можно будет выспаться. Отрубился мгновенно.
Утро четвёртого числа началось весело. Не дожидаясь, пока на той стороне закончится завтрак, дружно дали залп наши пушки. За первым залпом последовал следующий. Потом орудия уже стреляли вразнобой, видимо, с учетом корректировки огня. В бинокль было видно, что в Сахаляне загорелось несколько зданий. Учитывая, какая последние дни стояла жара, можно было ожидать распространения пожара на другие строения. После этого орудийный огонь был перенесён на берег, в результате чего все лодки и несколько джонок у причалов были потоплены.
— Ваше высокоблагородие, я черкеса привёл, как Вы просили, — услышал в грохоте выстрелов голос денщика.
Опустив бинокль на грудь, повернулся и увидел рядом с Хохловым яркого представителя горских народов Кавказа. Черная черкеска с газырницами, из которых виднелись серебряные головки газырей, алый бешмет, черные штаны, заправленные не в ноговицы, а в хорошие кавалерийские сапоги. На поясе висел кинжал в богатой отделке серебром. На голове горца невысокая папаха белого цвета, которая оттеняла смуглое лицо, заросшее иссиня черной бородой с усами. В руках черкес держал старенькую винтовку Бердана.
— Как зовут? — спросил я горца.
— Тугуз, Ваше высокоблагородие, — без какого-либо акцента ответил черкес, с достоинством склонив голову.
— Что у тебя ко мне?
— Хочу винтовку и патроны на тех же условиях, как у якута. Денег за убитых не надо.
— Хорошо, — согласился я и обратился уже к денщику. — Севастьяныч, выдай Тугузу кофр с винтовкой и патронами.
— Слушаюсь, Ваше высокоблагородие.
— Благодарствую, Ваше благородие.
Глядя вслед черкесу и денщику, направившихся в город, я непроизвольно прислушался. В наступившей тишине между выстрелами наших пушек, до меня донёсся приглушённый гул орудий, идущий со стороны Айгуня.
«Интересно, что там происходит? Неужели китайцы решили ниже по течению перебраться на наш берег? Какими силами?!» — замелькали вопросы в моей голове.
Прислушивался к отдаленной канонаде не только я. Скоро по окопам пронеслась волна вопросов и различных ответов-гипотез. Где-то через час, основной версией среди ополченцев стало мнение, что наши войска взяли Айгунь.
«Ага, одна рота при двух орудиях и сотня казаков захватила город с многотысячным гарнизоном, — усмехался я про себя, слушая, как какой-то мужчина внешним видом напоминающий профессора доказывал своим слушателям, что всё так и есть. Потому что китайцы трусы и бежали от дружного напора наших стрелков и казаков. — Чего только не напридумывает интеллигентный обыватель, чтобы успокоить себя»
Вскоре выяснилось, что китайцы попытались высадить десант на лодках прямо на первый пост, но были отбиты. Больше каких-либо значимых событий в этот день не произошло. Наши орудия, расстреляв по два боекомплекта, прекратили огонь. С той стороны ответного огня не было. Народ в Сахаляне занимался тушением пожаров. Видя такую картину, полицмейстер к вечеру издал распоряжение, чтобы горожане имели не меньше двух десятиведерных бочек с водой рядом с домом.
Данное распоряжение уже было кому читать на городских досках и тумбах. Очистка Благовещенска от китайцев, приход новых войск, удачный артиллерийский обстрел Сахаляна, уничтожение вражеского десанта на первом посту, всё это вытеснило страх перед маньчжурами в душах горожан, и они начали возвращаться в город. Когда шёл в резиденцию губернатора на вечернее совещание видел, как на Большой и Зейской улице большими группами, прячась за домами, стояли жители и наблюдали за противоположным берегом.
Следующий день отметился большой стычкой на первом посту. Ранним утром до города докатилась орудийная канонада со стороны Айгуня. На противоположном берегу напротив Благовещенска в траншеях замелькали маньчжуры и китайцы. Затрещали первые выстрелы. Они-то и разбудили меня. Посмотрев на часы, определил, что после ночного обхода позиций поспал четыре часа. Маловато, но сойдёт. Поднялся на бруствер и приник к биноклю.
«Судя по всему, десанта от Сахаляня не будет. Какие-либо плавсредства у противоположного берега не наблюдаются», — подумал я и посмотрел вниз по течению. Ничего не увидел, но канонада в той стороне усилилась.
Около восьми часов за мной прибыл посыльный от губернатора. Прибыв в резиденцию, на совещании узнал, что в городе вновь паника. Кто-то распустил слухи, что маньчжурские войска и ихэтуани обходят город по Зее и скоро можно ожидать удара с тыла со стороны Астрахановки и Чигирей, а также китайцы переправились выше станицы Верхне-Благовещенской и идут на город.
— Господа, с учетом сложившейся обстановки, я принял решение ввести в городе и Амурской области военное положение, — поднявшийся из-за стола Грибский обвел участников совещания тяжёлым взглядом.
В этот момент в дверь кабинета постучали, а потом заглянул адъютант губернатора и произнёс:
— Ваше превосходительство, прошу прощения, но прибыл посыльный от полковника Гинейко.
— Зовите.
— Ваше превосходительство, господа, сегодня ночью отряд китайских солдат, ориентировочно в количестве около двух тысяч человек, тайно переправился через Амур ниже первого поста и скрытно занял позиции в трёхстах саженях от восточной стены поста, — молодой подпоручик в обгоревшем и грязном мундире, пошатываясь, стоял у двери и сиплым голосом вёл доклад. — Когда на рассвете отряд дружинников в количества ста человек и обоз с провиантом и боеприпасами двинулся по дороге в сторону второго поста, китайцы из засады открыли огонь. Ополченцы не выдержала такого удара, и начали разбегаться кто-куда. Обоз повернул обратно и направился в сторону города. Оставшиеся на посту солдаты и дружинники, несмотря на то, что еще спали, смогли организовать отпор только из-за того, что казачья сотня, которая должна была сопровождать обоз, под командованием полковника Гинейко нанесла удар во фланг китайцам.
