Поручик закашлялся. Подполковник Орфенов налил из графина воды, а подпоручик, хромая, сделал три шага к столу и, взяв стакан из рук коменданта, залпом выпил его.
— Прошу прощения, Ваше превосходительство, жара и пыль.
— Если требуется, попейте ещё, господин поручик и продолжайте.
Воспользовавшись разрешением, подпоручик выпил уже не сильно торопясь второй стакан и продолжил.
— Маньчжуры, не смотря на то, что их сильно потрепали казаки, при поддержке пяти легких дульнозарядных пушек начали атаку поста. Первыми не выдержали дружинники и побежали вслед за обозом. Солдаты продолжали стойко отстреливаться, пока не был ранен ротный командир поручик Басов. Я смог лишь организовать отход роты, — подпоручик повинно опустил голову и уставился на носки своих пыльных сапог.
— Что делал полковник Гинейко, — строго спросил губернатор.
— Казимир Гаврилович возглавил атаку казаков, Ваше превосходительство, а потом пытался остановить ополченцев, но те бежали, как зайцы. Боясь полного окружения превосходящими силами, господин полковник приказал отступать к перевозу, а меня послал к Вам с докладом.
— Сколько говорите, китайских войск переправилось?
— Около двух тысяч Ваше превосходительство. Но сейчас их значительно меньше осталось. Мы даже одну пушку у них отбить смогли. Правда, бронзовое старье.
— Как скоро отряд прибудет к перевозу?
— Через час или чуть больше. Всё зависит от того, как будут нападать китайцы.
Дальше последовали указания от губернатора подполковнику Орфёнову создать резервный отряд в составе двух взводов стрелков и пяти пулемётных расчетов, который направить к перевозу. Также направить туда двести ополченцев. К перевозу подогнать вооруженные и блиндированные пароходы «Селенга» и «Газимур». Командовать этой солянкой генерал Грибский назначил меня.
Через час личный состав резерва стоял на пристани Зейского перевоза и ждал, когда подойдут пароходы. Сам перевоз, представлявший собой плоскодонную баржу с небольшим буксиром, был у причала и ждал нашей погрузки. На противоположном берегу начали появляться бегущие ополченцы. Постепенно там начала образовываться толпа. Я дал команду грузиться на баржу стрелкам и пулемётным расчетам. Командиру двух сотен ополченцев приказал дожидаться пароходов.
Когда наша баржа начала подходить к противоположному причалу перевоза к ней кинулась толпа народа. Пришлось выхватить пулемёт из рук казака и дать длинную очередь над головами горе-ополченцев.
— Стоять! Млять! Куда прёшь?! Поубиваю всех нахрен! — заорал я и дал ещё короткую очередь вверх.
Рядом прогрохотала очередь ещё одного пулемёта.
— Куда лезем сиволапые?! — заорал кто-то из казаков. — А ну назад…
Рокот пулемётов, свистящие пули, нацеленные на уровне груди стволы мадсенов, заставили крестьян отхлынуть назад. Я спрыгнул на причал, продолжая держать под прицелом ополченцев.
— В колонну по четыре, становись…, - заорал я, указывая пулемётом место, где должен был встать первый ряд.
За мной на причал посыпались казаки. Первые номера навели мадсены на ополченцев. За казаками начали выпрыгивать стрелки и, повинуясь команде офицера, дублируемой унтерами, начали в две шеренги выстраиваться за моей спиной.
Не успели ополченцы сформировать что-то похожее на строй, как из него раздались испуганные крики: «смотрите…», «хунхузы…», «маньчжуры…», «надо бежать…» и прочее.
Повернувшись в сторону дороги на Тамбовку, куда показывали кричащие, я увидел клубы пыли и вскинул к глазам бинокль.
— Молчать! Прекратить панику! — надсаживая голо, рявкнул я. — Это казаки! Четвертая сотня!
Почему именно четвертая, да потому что впереди всех я в бинокль рассмотрел офицера с рыжим чубом. Вскоре Ромка подлетел к строю и резко осадил коня. Сопровождал его десяток казаков.
— Господин капитан, полковник Печёнкин направил меня узнать, в чём причина открытия огня и что происходит?
— Где господин полковник?
— Вместе с сотнями и орудиями следует сюда к перевозу, — ответил Ромка, вытирая пыль с губ. — Мы вчера встали на постой в Тамбовке, после того как проверили маньчжурские деревни в Гильчинской волости. В самом Гильчине хунхузов почти под сотню уничтожили. У них даже три пушки было. С утра услышали стрельбу в стороне первого поста, которая начала смещаться в сторону города. Иван Николаевич принял решение вести свой отряд к перевозу.
— Это хорошо. Скачи к нему и доложи, что на первый пост напал отряд китайских войск в составе более двух тысяч человек с пятью пушками. Ополченцы с поста сбежали. Рота Басова и казаки Вертопрахова под командованием полковника Гинейко под непрекращающимися атаками противника отступают от пикета к перевозу. Я с двумя взводами стрелков и пятью пулемётными расчетами привожу сбежавших дружинников в чувство и начинаю организовывать оборону. В городе и области объявлено военное положение. И лучше вам поторопиться. По городу ходят слухи, что китайцы переправились через Амур выше Верхне-Благовещенской станицы.
— Слушаюсь, господин капитан, — Ромка козырнул, потом огрел круп коня нагайкой и с места рванул галопом. За ним унёсся десяток казаков.
Минут через двадцать, пока я приводил в порядок дружинников, которых с учетом всё прибывающих набралось уже около трех сотен, а стрелки с пулемётными расчетами готовили позиции, одновременно на дороге от Тамбовки и от первого поста вдоль реки появились солдаты и казаки. Наблюдая в бинокль, я увидел, что отряд полковника Гинейко никто не преследует.
Вскоре состоялось совещание офицеров под руководством полковника Печёнкина. Было принято решение отрядам Гинейко и Печенкина выдвигаться к первому посту. За ними должны были выйти дружинники, под руководством десятка казаков. Многим из горе-вояк надо было найти брошенные винтовки, с которыми так тяжело было бежать. Этим Аникиным-воинам я объяснил, что их ждёт за утерю выданного казённого оружия в условиях военного положения. Те прониклись и даже хотели идти впереди солдат и стрелков, кому же на каторгу хочется.
Я же со своим сводным отрядом стрелков возвращался в город. На левом берегу перевоза решили оставить сотню наиболее боеспособных ополченцев из Тамбовки и оба парохода.
Информация о высадке китайцев выше станицы Верхне-Благовещенской, слава Богу, не подтвердилась. Посланные разъезды казаков не нашли каких-либо следов переправы. Однако, отличились дружинники-добровольцы, также отправленные для разведки обстановки в районе Верхне-Благовещенской станицы. Сто семьдесят славных хлопцев под началом судебного следователя поручика Соколова, как те самураи решили «перейти границу у реки». Точнее, в ночь с пятого на шестое дружинники переправились на лодках на китайский берег и напали на китайский пикет, стоявший в Солдатской пади выше станицы. На этом посту было около ста китайских солдат, почти половину, из которых дружинники уничтожили, а остальные сбежали в сторону Сахаляня. С нашей стороны потери составили один казак, пропавший без вести, и подпоручик Второй Восточно-Сибирской артиллерийской бригады Юрковский, погибший можно сказать, по неосторожности. В открытую сунулся к окну фанзы, где засели китайцы, и получил пулю в упор.
