— Эмма разрешилась от бремени. — Ник протянула ей конверт — Посыльный принес сегодня утром.
— А еще Мэриголд нужна свежая травка. — Пенни почесала у козочки между ушами.
Алекс схватила письмо, быстро развернула и прочла про себя. Письмо оказалось таким коротким, что было достаточно пары секунд, чтобы ознакомиться с его содержанием.
— О, это мальчик! — воскликнула она. — Какая прелесть! Наверное, в соответствии с титулом учтивости его назовут Ричмондом. Христианское имя здесь не упомянуто.
— Кошмарное письмо! — заявила Никола. — Его Эшбери написал. Никогда не доверяйте мужчине писать письма о детях.
— Никакого описания вообще, — вздохнула Пенни. — Как мы узнаем, как выглядит мальчик? Кого из родителей предпочитает? Какой у него темперамент?
— Он наверняка розового цвета, сморщенный, лысый и голодный, как все новорожденные. Сомневаюсь, что у него есть время на то, чтобы сделать заявление о политических предпочтениях. — Сложив письмо, Алекс отдала его Николе. — Проявим терпение. Эмма напишет сама, когда отдохнет, и сообщит нам все подробности.
— Кстати о подробностях, — многозначительно сказала Никола. — Мне кажется, некая гувернантка кое-что нам должна.
— Вот именно. — Пенни отпустила поводок Мэриголд и, взяв Алекс за руку, подвела к скамье. — Расскажи нам все.
Им не пришлось упрашивать Алекс. Она с радостью освободилась от груза мыслей, тяготивших ее последние две недели. Рассказала подругам все о Розамунде и Дейзи, о ежедневных похоронах Миллисент, о мелких кражах и о том, что девочки должны добиться успехов по пяти предметам, на что ей дано десять — теперь уже восемь — недель.
— Бедняжки страдают, — сказала Пенни. — Их нужно приласкать и согреть, а не грузить уроками.
— Я знаю. Но меня взяли для того, чтобы я подготовила их к школе. Если я не сумею… — Поставив локти на колени, Алекс закрыла лицо ладонями. — Их не интересует кройка и шитье. У них иммунитет к лести и уговорам. И как, интересно, я смогу научить Дейзи каллиграфии, если она даже букв не знает?
— Считаю, нам нужно больше помогать тебе в этом деле, — заявила Никола. — Но ведь традиционные дамские совершенства не для нас.
— Мне это прекрасно известно, — согласилась Алекс. — За это я и ценю вас.
Они подружились именно потому, что отказались приспосабливаться к обстановке в школе. Они были другими и не стеснялись этого. То же самое можно сказать про Розамунду и Дейзи. Даже если целый мир будет пытаться объяснить им, что они недостаточно хороши для него, Алекс решительно откажется принимать в этом участие.
Нагнувшись, Пенни подобрала козий поводок.
— А как там Повеса из Книжной Лавки? Он уже признался тебе в любви?
— Нет, — покачала головой Алекс. — Нет!
— Такое заявление слишком категорично, чтобы в него поверить.
— Я провожу свои дни с девочками в классной комнате, — проговорила Александра. — Мы с ним почти не пересекаемся.
«За исключением нескольких минут по утрам, когда он, здороваясь, держит меня
за руку, и того глупого поцелуя на кухне!»
— Ладно, прекрати, — начала умасливать ее Пенни. — Мы твои подруги. Если он обхаживает тебя, ты должна нам об этом рассказать.
Никола застонала.
— Если он пристает к ней, ты хочешь сказать.
— Тут нечего рассказывать. — Продолжала упираться Алекс. — Никаких ухаживаний.
Ничего непристойного. Вообще ничего.
Она даже не подумала, насколько правдиво это ее заявление.
«Такое больше не повторится», — сказал он.
Так и получилось.
Поцелуй в кухне был последним, когда она позволила себе унестись в заоблачные дали. Теперь ею владел практицизм.
— Поверьте мне, — убеждала Алекс подруг. — Я скорее предпочту найти свое будущее в астрономии, чем в объятиях Чейза Рейно.
Никола вскинула голову.
— Ой, чуть не забыла! — Она развязала ленты на шляпке, осторожно сняла ее, а потом выудила из нее коричневый бумажный пакет и протянула Алекс. — Наконец я научилась правильно печь лавандово-ванильное песочное печенье. С седьмой попытки. Но теперь печенье не напоминает мыло по вкусу, как раньше.
Алекс приняла пакет.
— Ты несла его в шляпке?
— Коза все время норовила вырвать пакету меня из рук, а Пенни сказала, что сладости Мэриголд противопоказаны. Когда ты отправишь это животное назад, в деревню?
— Когда козочка выздоровеет. У Мэриголд исключительно нежное пищеварение.
— Ну разумеется, — сухо заметила Ник, наблюдая, как Пенни уговаривает козочку
оставить в покое полуобъеденный куст. — Вот уж действительно — нежнее пищеварение.
Прижимая к себе пакет с печеньем двумя руками, Алекс поцеловала Николу в щеку.
— Спасибо, это как раз то, что мне нужно.
— Это всего лишь песочное печенье, — уточнила Никола.
Алекс улыбнулась.
— Нельзя недооценивать силу бисквитов.
Проводив подруг, Александра заторопилась назад. Вернувшись в классную комнату, сразу направилась к доске.
Семь попыток! Никола шесть раз пробовала испечь печенье, и только на седьмой раз оно стало съедобным. Алекс нужно брать с нее пример.
Пять предметов, мелом написанные на доске, не были правильным рецептом, чтобы получить образование. Они были чем-то вроде шести неудачных попыток Николы испечь лавандово-ванильное печенье. Результат был один — печенье и учение по вкусу напоминали мыло.
Алекс вытерла доску.
— Больше не будет ни арифметики, ни этикета. У нас будет новый набор предметов.
— Это вы, о чем? — поинтересовалась Розамунда.
— Вам хочется нарушить все существующие правила? Объехать весь мир? Быть свободными? Для этого у вас есть единственная возможность. — Алекс написала на доске слово и подчеркнула его толстой решительной чертой. — Пиратство.
— Пиратство? — недоверчиво спросила Розамунда, но была явно заинтригована.
— Вот наши новые предметы. — Александра написала в столбик несколько названий: «Ведение судового журнала». «Добыча». «Навигация». «Пиратский код», — и закончила список пятым предметом: «Швейное дело».
— Швейное дело? — Дейзи удивленно распахнула глаза. — Разве пираты пользуются салфетками?
— Нет, не пользуются. Но каждый моряк, законопослушный или нет, должен уметь пользоваться иголкой с ниткой. В открытом море никто, кроме них самих, не сможет починить парус и заштопать себе носок.
В Розамунде подозрительность одержала верх.
— Не обращай на нее внимания. Дейзи. Это всего лишь уловка.
