Держать ее грудь на ладони было то же самое, что держать ее сердце в руке.
Его это вдруг напугало до смерти.
Встать на защиту ее тела — это типично мужской порыв. Но как взять на себя ответственность за ее сердце?
Чейз отпустил девушку, с неожиданной бесцеремонностью поставив на ноги, потом смущенно взглянул на нее, быстро привел в порядок ее одежду. Он раскаивался в том, что поставил ее в неловкое положение, что на этот раз зашел слишком далеко.
А точнее, подошел слишком близко.
Он прочистил горло.
— Александра, это…
— Никогда не повторится, — закончила она за него. — Я знаю.
Губы ее сложились в улыбку, но глаза оставались печальными. Алекс была уязвлена.
Чейз почувствовал себя таким крошечным, что мог бы спрятаться в любую трещину в стене. Вряд ли для нее это стало сюрпризом. У нее не было никаких иллюзий на его счет. С самого начала она видела свидетельства его распущенности.
Так что именно Чейзу нужно было бы напомнить об этом.
Ну и ладно! Сегодня вечером он выберется в город, найдет себе какую-нибудь опытную, красивую, готовую на все женщину, привезет ее в свою берлогу, опробует с ней новые матрасы и избавится от желания тереться о ноги гувернантки, как покорный пес.
Глава 15
— Пойдемте в мою комнату, посмотрим на Марс.
Ночь была темной, небо — чистым, и Александра позвала девочек понаблюдать вместе с ней за звездами. Ненадолго, потому что им уже давно нужно было лежать в постели. Она называла это уроком по движению небесных светил.
Но откровенно говоря, это был настоящий подкуп. В обмен они должны были помыться перед сном, переодеться в ночные сорочки, расчесать волосы и заплести косички. От волос девочек пахло чистотой и свежестью.
Когда Алекс наклонилась к Дейзи, чтобы помочь найти на небе Марс, то невольно вдохнула этот аромат невинности. Нежность и теплота разлились в ее груди.
За несколько прошедших недель Алекс сильно привязалась к девочкам. Помогая им, она словно возвращалась в прошлое, в свое детство, к той только что осиротевшей девчушке, чтобы обнять ее, утешить и придать уверенности в себе.
«Ничего не бойся. Я знаю, сейчас тебе трудно. Очень трудно. Но ты сильнее, чем тебе кажется, и все будет прекрасно, в конце концов».
Однако, положив руку на плечо Дейзи и вдыхая аромат душистых волос, Алекс все же испытывала легкое беспокойство. Когда девочки уедут в школу, найдется ли там кто-нибудь, кто приласкает их и утешит?
— Не могу его найти, — пожаловалась Дейзи. — Все расплывается.
— Правда? Дай мне посмотреть. — Алекс сменила юную исследовательницу у окуляра. — Может, нужно просто протереть линзы…
Но она не успела настроить изображение. До них донесся шум подъезжающего к дому экипажа.
Мимолетный взгляд из окна подтвердил ее подозрения. Мистер Рейно подкатил к дому в своей карете — и не один. В ночной тишине явственно послышался женский смех, который потом, непрошеный, залетел в ее открытое окно. Алекс захотелось прибить эту хохотунью как надоедливого комара.
— Ах, Рейно! — жеманничала леди внизу. — Ты настоящий дьявол!
Фу, гадость какая!
Он подхватил даму на высокой подножке кареты. Спускаясь, та как будто потеряла равновесие Мистер Рейно принял ее в свои объятия.
Алекс закатила глаза от очевидности такой уловки.
Она так увлеклась своими наблюдениями, что даже забыла, что не одна в комнате. Тем временем Розамунда развернула телескоп и направила его на улицу.
— Справа по борту вражеское судно! О-ля-ля, это еще та штучка!
— Дайте мне. — Алекс завладела телескопом и заглянула в него.
Как только ей удалось настроить прибор, она рассмотрела леди так отчетливо, как если бы их разделяло несколько дюймов. У женщины были золотистые волосы, уложенные в высокую элегантную прическу. Платье было из темно-фиолетового атласа, перчатки — до локтей и в тон ему. На шее сверкали драгоценности.
Дейзи перегнулась через подоконник.
— Она красивая…
— Осторожней, Дейзи, — буркнула Розамунда. — А то Миллисент еще подхватит сифилис.
Алекс была в ужасе.
— Вам нельзя говорить на такие темы, — шепотом произнесла она. — Вам даже знать об этом не положено!
— Мне удалось избавиться от всех гувернанток, меня выгнали из трех школ, но это не означает, что я совсем необразованная — Розамунда улыбнулась. — Да вы и сами говорили, что в десять лет уже можно пойти в юнги.
Снизу, с улицы, донесся низкий мужской голос. Чейз ворковал, соблазняя. Слов Алекс не разобрала, но отлично поняла, в чем заключаются намерения обольстителя.
Ее возмущению не было предела. Мерзавец!
Как он смеет выгуливать своих любовниц на глазах у невинных детей?
— Все, достаточно. — Алекс закрыла телескоп. — Давайте в постель, обе.
Девочки стали упрашивать:
— Не сейчас. Еще немного понаблюдаем.
— Отложим до следующего вечера. — Алекс решила отвести их в спальню. — Я не могу позволить вам…
На улице послышалось хихиканье.
Она поежилась от этого звука.
— Это просто невозможно! Давайте-ка в постель.
— Нет! — Дейзи решительно остановилась. — Мы пираты или нет? Пираты не отступают.
Чейз попытался высвободиться из объятий леди Чотон. Сегодня она выпила не один лишний бокал шампанского, поэтому ее объятия были откровенно фамильярными, при полном отсутствии достоинства.
— Я, — проговорила леди Чотон хриплым голосом, — собираюсь вытворять самые порочные штуки с тобой. Всю… эту… ночь!
— Всю ночь?
— Да!
Чейз вздохнул. Она не нужна была ему на всю ночь. Его планы касались только нескольких часов.
Но все шло не так, как ему хотелось.
Безусловно. Уинифред Чотон была красавицей. Вот уже несколько лет они флиртовали друг с другом на балах и светских приемах, и оттого чувственное напряжение между ними неуклонно нарастало. Однако он удерживался от прямых авансов. Поразмышляв над таким положением дел. Чейз предположил — и это вселяло в него некоторое беспокойство, — что он приберегал ее для какого-то особого случая. Или на случай острой нужды, как сейчас. Ему давно уже не доводилось испытывать такую отчаянную потребность в хорошей, жесткой схватке на любовном ложе. Однако в данную минуту Чейз был готов отказаться от своих намерений. У него не было настроения по разным причинам.
Нет! По одной причине.
Маленькой причине, если подумать. Той самой, с черными волосами, чьи глаза вмещают космическое пространство. Той самой причине, которая обладала нежнейшими прикосновениями, каких ему еще не доводилось испытывать, и голосом, который плыл по комнате, как легкий дымок.
