Недолго поколебавшись, Алекс последовала за ним, зашла в спальню и прикрыла за собой дверь. Комната находилась в дальнем крыле дома, но все равно она понизила голос:
— Мы еще не все обсудили.
— Тут нечего обсуждать. Я знаю, что опекун из меня никудышный, что этот дом — кирпичный монумент скандалу. Именно поэтому я нанял вас. Подразумевалось, что вы будете учить их правильно себя вести. А не мучить меня.
— Мучить вас? Когда это я вас мучила?
— Не считая этой минуты? — Он боролся с пуговицами на жилете. — Каждый час дня и ночи, начиная с того момента, как вы вошли в мою берлогу.
— Не понимаю, о чем вы.
Чейз недоверчиво посмотрел на нее.
— Правда? Значит, все эти катания по полу в классной и прижимания друг к другу в Тауэре ни о чем вам не говорят?
Алекс стала понимать, в чем заключается его стратегия: выставить напоказ свое желание и при этом скрыть все, что творится в его душе. На этот раз ее не проведешь!
— Вы ведь говорили…
— Я помню, что говорил. — Он подошел к ней вплотную. — Я говорил, что мысль соблазнить вас никогда не придет мне в голову. — Чейз отодвинул волосы, прикрывавшие ей ухо, наклонился и мрачно прошептал: — Я солгал.
И отодвинулся. Ее ноги приросли к полу.
— Такая мысль посещала меня еще до того, как я дал вам это обещание. А потом она часто приходила мне в голову. Ведь мое сознание как Чаринг-Кросс — самый оживленный перекресток в центре Лондона, только заваленный грязью и дерьмом. Сплошной разгул похотливых фантазий. Почти во всех вы присутствуете обнаженной, а после инцидента в классной комнате вы, мисс, главное действующее лицо.
И что теперь?
Алекс потребовалась не одна секунда, чтобы прийти в себя.
Чейз не дал ей достаточного времени подумать.
— Почему, как вы думаете, я привез сюда леди Уинифред? Мне показалось, что я сумею выкинуть некую гувернантку из головы. — Он выругался сквозь зубы. — И вот что из этого получилось. Я даже не могу сохранять благопристойность, чтобы прогнать вас из этой комнаты.
Алекс поймала мысль: он так много думает о ней? — Но не осмелилась до конца осознать смысл, таившийся в его словах.
— Это было нечестно по отношению к леди Уинифред, — сказала она.
— Да, я это понимаю. — Покончив с пуговицами, Чейз отбросил жилет в сторону, стянул через голову мокрую сорочку и скомкал. — Я был почти готов отправить Уинифред домой, но тут девчонки окатили нас… — Он вытер руками мускулистый торс. -
Что там у них было?
— Остатки воды для ванны.
— Для чьей ванны?
Алекс закусила нижнюю губу.
— Для моей ванны.
Он горько рассмеялся.
— Ну, конечно. Конечно, для вашей ванны. Теперь понятно, почему от меня разит апельсиновой водой.
Вода с запахом апельсиновых цветков. Он узнал ее аромат!
Это ничего не значит, сказала себе Алекс. Естественно, он знал, чем от нее пахнет. Наверняка он помнил запахи всех женщин, с которыми имел дело, точно так же, как торговцы вином могут ощутить вишневый или лавандовый вкус в бордо. Этот талант приобретается на основании широкого и разнообразного опыта.
— Мне кажется, я теперь понимаю причину вашего жестокосердия к своим воспитанницам, — заявила Александра. — По тому, как вы обращаетесь с женщинами, можно не сомневаться, что у вас есть по меньшей мере дюжина незаконнорожденных детей, до которых вам дела нет.
— Нет, это не так. Вы не правы.
Сдернув полотенце со стойки возле умывальника, он тщательно высушил волосы. Алекс с глупым видом таращилась, как бугрятся мышцы у него на руках и плечах.
— Разве можно быть полностью уверенным?
— Я проявляю исключительную осторожность в этом деле.
— Тампоны и кондомы не настолько эффективны.
— Именно поэтому я на них не полагаюсь. Я просто не позволяю себе оказаться в таком положении.
— В каком положении?
— В любом положении, когда потребуется ввести мой… — Он взмахнул рукой, указывая на свой пах. — Мой член.
— Ваш член! Мы обсуждаем деятельность масонской ложи или вы говорите о своем пенисе?
Он уставился на нее.
— Мы взрослые люди. Если вам не терпится поговорить о таких вещах, потрудитесь пользоваться соответствующими терминами. Я даже не представляла себе, что вы можете быть таким ханжой.
— Я не ханжа! Я стою на страже вашей дамской чувствительности.
— У меня ее и в помине нет. А вспоминая то, что случилось со мной вчера, я думаю, что мы уже перешли ту стадию, когда в разговорах нужно употреблять эвфемизмы. Давайте продолжим. Мы обсуждали ваш пенис?
Крепко стиснув зубы, он шагнул к ней.
— Раз уж вам так нравится пользоваться энергичными выражениями, поговорим о моем пенисе. И о том, что я никогда не пускаю его в узкую влажную женскую щель, поэтому я уверен, что не наплодил бастардов.
Она потеряла дар речи. Этого он и добивался. Сцена была абсолютно скандальная: гувернантка находится наедине с хозяином дома в его спальне, а он стоит перед ней голый по пояс.
Ему хотелось запугать ее. Ему хотелось избежать ее вопросов и по возможности своих ответов на них тоже.
С улыбкой поклонившись. Чейз достал из низкого шкафчика графин с бренди.
— Вы… — Она тряхнула головой. — Вы ведь не хотите сказать, что до сих пор девственник.
— Нет. Этого я не хочу сказать. Я проявлял определенную неосмотрительность, когда был юн. — Чейз налил себе бренди. — Но теперь — нет! У меня есть правило: никаких привязанностей. У меня нет постоянной любовницы. Я не хочу заводить детей. Я не желаю, чтобы меня лечили ртутью. Уверен, неизбежно, заслуживаю я того или нет, «пещера похоти» превратится в комнату отдыха герцога. Я плохой представитель благородного класса, но самое меньшее, что я могу сделать, — это оставить поместье свободным от посягательств ублюдков или шантажистов, а самому не заразиться сифилисом. Так что я воздерживаюсь от…
— Совокуплений.
— Да. — Чейз глотнул бренди. — Если вы думаете, что я беру вас в поверенные своих секретов, то не льстите себе. Я не делаю секрета из своей воздержанности. Почему, как вы думаете, у меня такая популярность среди дам? Я развил в себе другие таланты.
— Какие это? — начала было она, но тут же замолчала. Ее невежество в этих делах было очевидным, как его обнаженная мускулистая грудь.
— Итак, наша гувернантка все-таки обладает деликатной чувствительностью. Существует много других способов дарить и получать наслаждение. Александра. Их огромное количество. — Он смерил ее взглядом с ног до головы. — Хотите, преподам вам урок?
