— Одну из тех нравоучительных историй с моралью в конце? Нет уж, спасибо.
— Это просто грустная история, но со счастливым концом.
Ясно и просто Чейз рассказал ей про то, как погиб его кузен Энтони, опустив только наиболее скандальные подробности, естественно. Но суть оставил без изменений.
— Я пообещал позаботиться о брате, — сказал он в заключение. — И не оказался в нужном месте, когда был необходим ему.
Девочка молчала. Ему не хотелось бы испытать то, что сейчас переживала она.
Ей всего десять лет, а он здесь, чтобы утешить ее, а не вызывать в ней угрызения совести.
— Когда вы с Дейзи перешли под мою опеку, — продолжил Чейз, — я сам не верил в то, что смогу быть хорошим опекуном и защитником. Я же не смог защитить своего кузена. А вдруг с вами случится то же самое? Именно поэтому я собрался отправить вас в школу при первой возможности. Так будет лучше для нас для всех, сказал я себе.
У Розамунды затекли ноги, и она поменяла положение.
— Теперь вы думаете, что были не правы?
— Я редко бываю прав, — сказал, тяжело вздохнув, Чейз. — Если честно. Розамунда, я был в ужасе. Не только из-за истории с Энтони, хотя мне очень не хватало его. Я боялся потерять еще кого-то в очередной раз, поэтому не хотел привязываться к вам.
Она всхлипнула.
— Я тоже не хотела привязываться к вам.
— Сколько бы я ни старался избежать этого, все равно, мне кажется, я вас полюбил, обеих. Очень сильно! Когда вы сбежали, я был вне себя от горя. Я с ужасом думал: каким теперь пустым будет мой дом, какой теперь пустой будет моя жизнь без вас.
— А я думала о том, как пусты наши желудки. Надо было захватить с собой побольше сандвичей. — Розамунда уткнулась подбородком в колени. — Или лучше было вообще не убегать.
Чейз улыбнулся.
— Мы с тобой два сапога пара. И что нам теперь делать?
Розамунда пожала плечами.
— Вот что я думаю. Прошлое изменить невозможно. Если позволить прежним ошибкам завладеть нами, мы так и не сдвинемся с места, а место это плохое. Поверь мне, я провел там несколько лет. Единственный выход — двигаться вперед. Может, я и не лучший опекун, и защитник, а ты не лучшая воспитанница, но, если мы будем хорошо относиться друг к другу и стараться все делать как должно, тогда все получится. — И добавил: — Имей в виду, нам всем нужно сделать многое, чтобы исправить наше поведение. На людях как минимум. Но я постараюсь, если ты меня поддержишь. Что скажешь?
Девочка молчала. Чейз понимал, какая внутренняя борьба в ней происходит. Ей не хотелось признавать, что она нуждается в нем или в ком-нибудь еще.
— Моргни один раз, если «да», моргни два раза, если «нет».
Вместо этого Розамунда склонила голову к его плечу.
— Расцениваю это как «да». — Он обнял девочку и поцеловал в макушку. — Надеюсь, ты все поняла. Не отступай назад.
Розамунда подняла голову.
— А где теперь мисс Маунтбаттен? Она забрала свои вещи. Вы ее уволили из-за того, что мы сбежали?
— Я нанимал ее до конца лета, чтобы она учила вас с Дейзи. Лето подошло к концу. Вот и все. Но тебя и Дейзи пригласили бывать по четвергам у леди Пенни на чаепитии. Там вы ее и увидите.
Розамунда с сомнением посмотрела на него. Так смотрит судья во время процесса над преступником. Девочка, кажется, могла бы вытаскивать правду из самых закоренелых воров и убийц.
— Ну ладно, это не все. Мы с ней поссорились.
— Вы собираетесь извиниться перед ней?
— Не сейчас… Пока — нет!
Тогда будет поздно, сказала она, уходя. А может быть, слишком рано? Если у него еще осталась надежда на, то, что ему когда-нибудь удастся завоевать доверие Алекс — и любовь, — тогда он должен доказать, что достоин этого. И не только ей, но и себе.
— Значит, вы совершили что-то по-настоящему ужасное.
Чейз кивнул.
— Если честно — да.
— Тогда это означает… У вас есть единственный выход — двигаться вперед и все делать как можно лучше, — сказала Розамунда.
— Не заставляй меня жалеть о том, что я опекун.
Она заговорила низким голосом, передразнивая его:
— И не отступать назад.
Чейз раздраженно вздохнул.
— Ты собираешься говорить со мной моими же словами?
— Да.
— Тогда обещаю, что стану приличной юной леди.
— Блеск! — Она выбралась из-под стола. — У меня есть несколько незаконченных салфеток. Можете вышить их до конца.
Даже бисквитов Николы было недостаточно, чтобы утешить ее.
Именно поэтому Александра сидела сейчас в малой столовой особняка Эшбери перед тоффи-тортом с вилкой в руке, уныло ковыряла кусок торта и слизывала с него глазурь. Рядом Эмма мерила шагами комнату, на ходу укачивая капризничавшего ребенка. А у кошки — настоящей разбойницы — сегодня было хорошее настроение. Она терлась о ноги Алекс и мурлыкала.
Александру окружали любимые друзья, ребенок, кошка и… торт.
— Действительно, — вдруг объявила она. — Зачем нужны эти мужчины?
— Кажется, у нас вот-вот появится новый сосед. Кто-то скоро поселится в доме на углу.
— В следующем за домом Пенни?
— Да. — Эмма прекратила свое хождение и подошла к окну. — Рабочие целую неделю туда ходят. Слуги говорили, что видели какого-то мужчину, по виду джентльмена, но больше никто ничего не знает. Кто бы он ни был, готова поспорить, что этот бедняга не станет держать коз в саду за домом, а выдру в дождевой бочке.
— Пока я видела только одного джентльмена. И это — маркиз Ричмонд. — Алекс взяла у матери плачущего младенца. — Теперь моя очередь. А ты съешь кусочек торта.
— Я хочу попросить тебя кое, о чем, — сказала Эмма. — Нам с Эшем было бы приятно, если бы ты согласилась стать крестной матерью нашего Ричмонда.
Алекс открыла рот от удивления.
— В самом деле?
Эмма кивнула.
— Я бы с радостью, — откликнулась Алекс, — но я католичка и уже давно не была на службе.
— Крестным будет Хан, а он мусульманин. Мой отец — англиканский священник и
жуткий ханжа к тому же. А Эш — это Эш. Мы не станем скрупулезно придерживаться церемонии.
— Ваш священник это позволит?
— Поместье Эшбери дает ему пропитание. Его уговорят.
— Тогда для меня это большая честь.
Переложив ребенка на одну руку, другой она обняла Эмму. Потом это объятие радости превратилось в объятие, полное отчаяния. И Александра разразилась слезами, которые долго копила в себе.
