— Меня наняли спасти одну вдову, некую миссис Одли, и привезти ее в Англию.
— Наняли? — Калли выронила щетку. — Кто? Когда я покидала Ямайку, то оборвала все связи с теми, кто остался в Англии.
— Возможно, именно поэтому кто-то хочет, чтобы тебя нашли и, если потребуется, спасли, — предположил Гордон. — Джентльмен Эндрю Хардинг обратился с просьбой к одному человеку, который умеет решать проблемы, а тот спросил меня, не возьмусь ли я за это.
— Ты согласился плыть за океан и отправиться в зону боевых действий, чтобы спасти совершенно незнакомого человека? Ты стал дерзким и опасным авантюристом!
— Не совсем так, — возразил он. — Я скорее считаю себя человеком, который решает проблемы и готов совершить то, что необходимо. Данное задание — сложное и опасное, но за него предложили хорошие деньги.
Калли нахмурилась:
— У тебя был мой адрес, интересно, откуда он взялся? Уезжая сюда, я сделала все, чтобы меня нельзя было найти.
— Ты никогда не слышала про сэра Эндрю Хардинга? Мне говорили, что миссис Одли приходится какой‑то родственницей жене сэра Эндрю. Наверное, он женат на одной из твоих сестер.
— По-моему, этот джентльмен приезжал в Вашингтон вскоре после того, как я сюда перебралась, и до того, как началась война. Очевидно, он прибыл с какой-то официальной миссией, торговой или дипломатической, потому что в его честь устроили прием в доме президента. Я шила платья нескольким женщинам, которые присутствовали на этом приеме, и в следующие посещения они об этом рассказывали. Было грандиозное мероприятие. Он приехал со своей женой. Как странно думать, что это могла быть одна из моих сестер и она встретила меня где-то в городе и узнала!
— Если так, почему сестра с тобой не заговорила?
— Вероятно, это была сестра, которая выдала меня отцу, когда я сбежала с тобой. Похоже, она боялась моей реакции. И не напрасно! Если бы она этого не сделала, тебя бы не избили до полусмерти и не отправили на каторгу в другую часть света.
— А мне странно думать, что если бы не она, то мы могли бы благополучно добраться до Шотландии и пожениться. Но мы были очень молодыми. Слишком молодыми для брака.
Калли тоже так считала, но она полагала, что несмотря на молодость у них бы все получилось в браке.
— В конце концов я все равно вышла замуж, но за мужчину втрое старше меня.
— Как получилось, что ты носишь фамилию миссис Матиас Одли? Твой муж ведь был не Одли? Ты бы об этом упомянула, когда мы пытались спасти тебя от этого брака.
— Его звали Мэтью Ньюэлл. Я выбрала имя Матиас, потому что оно похоже на настоящее имя, но отличается. — Калли печально улыбнулась. — А фамилию Одли взяла в память о своем давно погибшем друге детства.
— Я польщен. Ньюэлл был плохим мужем? Надеюсь, что нет. Я часто об этом думал. Будь я из тех, кто молится, молился бы за то, чтобы он хорошо с тобой обращался.
Калли замялась, размышляя, как лучше объяснить это.
— Он был добрым. Мне мог достаться муж намного хуже. Но у него было сложное положение на Ямайке, а он предпочитал избегать конфликтов, отчего возникало еще больше проблем.
— По крайней мере, он с тобой нормально обращался. — Гордон чуть заметно улыбнулся. — Я хочу знать, сколько у нас детей. Кто-нибудь из них похож на меня?
— Их двое, и ни один не похож на тебя. — Калли помолчала, думая, как он отнесется к ее следующим словам, а потом произнесла: — Они квартероны.
Глава 7
Внимание Гордона было сосредоточено в основном на том, какой красивой женщиной стала Калли и как мало скрывает ее полупрозрачная сорочка. А еще на усилиях, которые ему приходилось прикладывать, чтобы его интерес не был замечен. Когда они были детьми, он совсем не думал о ее внешности, Калли была для него лишь озорной девчонкой с золотисто-рыжими волосами и веснушками. И услышав, что какой-то плантатор хочет жениться на ней, потому что она очень красива, поразился. В том возрасте, если бы Гордон подумал о внешности Калли, он описал бы ее как хорошенькую, но ничего особенного. Привыкнув к ней, он не замечал классическое совершенство ее черт и плавную грацию движений. С тех пор она немного поправилась, но как раз в нужных местах.
Гордон заставил себя переключить мысли с восхищения Калли на обдумывание того, о чем она только что сказала.
— Квартерон означает на четверть африканец и на три четверти европеец? Твой муж был наполовину африканцем?
— Нет, он был англичанином, как ты и я.
— Значит, его первая жена была наполовину африканкой?
— Нет. — Калли вздохнула: из-за того, что Гордон так спокойно отреагировал, напряжение немного отпустило ее. — Это сложная история. Они мои пасынок и падчерица. Родных детей у меня нет, но я считаю их своими, хотя в них не течет моя кровь.
Гордон подозревал, что на Ямайке вопросы, связанные с их расой, осложняли жизнь Калли. Но она явно любила своих падчерицу и пасынка, и он хотел узнать о них больше.
— Я хочу услышать всю историю, — произнес он. — Мое любопытство с годами не ослабело.
Калли посмотрела на него с улыбкой:
— И это по-прежнему навлекает на тебя неприятности?
— Постоянно. Но я пришел к выводу, что любопытство не лечится. А ты тоже это поняла?
— Вероятно, у меня было меньше возможностей потакать своему любопытству, однако оно все равно не исчезло, — призналась она. — Оно просто было подавлено.
Гордон предположил, что дело было в ее обязанностях и ответственности.
— Ну, так что это за длинная сложная история о твоих детях?
Калли нахмурилась:
— Мне придется рассказать о своем браке, в нем корень всех сложностей.
— Я слышал, как ты поклялась отцу быть хорошей послушной женой, чтобы он не забил меня до смерти. Той ночью ты заплатила высокую цену за нашу общую глупость.
— Мы оба заплатили, но твоя цена была выше. — Калли отбросила со щеки золотисто-рыжую прядь. — Сама я бы не выбрала брак с Мэтью, но он был порядочным человеком. Из того, что слышал, когда находился в гостях у моего отца, он заключил, что у меня бунтарский характер и я соглашусь уехать в новые экзотические края. Он был готов жениться во второй раз, ему понравилась моя внешность, вот он и попросил моей руки.
— А твой отец был рад избавиться от тебя, да еще и с выгодой, — сухо промолвил Гордон.
— Да. К счастью, Мэтью оказался гораздо более приятным человеком, чем мой отец. Кстати, о моем отце, он жив или умер от апоплексического удара?
— Неизвестно. Я даже не знаю, жив ли мой собственный отец. С тех пор, как меня утащили и посадили за решетку, я не слышал никаких новостей ни из Кингстон-Корта, ни из Раш-Холла.
Гордон был так сильно избит, что почти не сознавал, что происходило до того, как его погрузили на корабль, который должен был отправиться в колонию.
