— Прежде чем я смог вернуться в Англию, прошли годы, и к тому времени моя семья меня уже не интересовала.
— Если нам повезет, оба наших отца уже отправились в мир иной, в место намного более жаркое, чем Ямайка, — усмехнулась Калли. — Кстати, Карибы показались мне прекрасными, хотя рабство отвратительно.
Гордон поморщился:
— Перевозку рабов из Африки отменили и давно пора запретить само рабство, но у очень многих плантаторов значительная часть их капитала связана с рабами, поэтому они утверждают, будто не могут себе позволить освободить их. Отвратительная ситуация.
— Именно это сказал Мэтью, когда я пыталась убедить его дать его рабам свободу. Плантация, соседняя с нашей, принадлежала квакерам. Они своих рабов освободили и тем, кто пожелал остаться, стали платить жалованье. Но Мэтью заявил, что у него недостаточно денег, чтобы сделать то же самое. — Калли вздохнула. — Если сравнивать с другими рабовладельцами, то он был лучше большинства. Разрешил мне взять деньги на строительство церкви для рабочих и закрывал глаза на то, что я хожу в жилища рабов, чтобы учить их читать и писать.
— Это ведь незаконно?
— Да, но Мэтью не вмешивался. Мы с ним стали друзьями. Ему нравилось иметь хозяйкой дома молодую красивую жену, и он был не очень требовательным. Мы неплохо ладили друг с другом, пока я не обнаружила его любовницу и их детей. Это было… настоящим потрясением.
— У многих мужчин есть любовницы, но неожиданно узнать… Наверное, тебе было больно. Как это случилось?
— Однажды я поехала кататься верхом не в том направлении, как обычно, и наткнулась на милый маленький коттедж, построенный в таком месте, которое было трудно найти, хотя он находился и недалеко от хозяйского дома. Возле коттеджа был Мэтью с Сюзанной и детьми. Она была красивая… и мне стало ясно, что они счастливая семья. — Калли глубоко вздохнула. — Это был один из тех моментов, которые резко меняют жизнь человека.
Гордон кивнул:
— Я понимаю. В таком месте, как Ямайка, рабыня может быть любовницей, но она никогда бы не смогла стать его женой. И как же ты справилась с этим открытием? Я задаю слишком личный вопрос, но мы уже выяснили, что мы оба — любопытные существа.
— От неожиданности я резко дернула поводья, и лошадь чуть не сбросила меня на землю.
— Хорошо, что ты опытная наездница.
— Да. После того, как успокоила лошадь, я увидела, что у Мэтью вид одновременно смущенный и воинственный, а Сюзанна и ее прекрасные дети в ужасе.
— Почему в ужасе? Ты выглядела так, будто готова всех убить?
— Вероятно, — призналась Калли. — У меня была репутация сильной и вспыльчивой женщины, так что Сюзанна со страхом думала, что я могу сделать. То влияние на Мэтью, какое у меня было, я использовала, чтобы убедить его улучшить условия жизни рабов. Я уговорила Мэтью уволить жестокого надсмотрщика и проследила, чтобы работники получали приличную еду и медицинскую помощь. Но это не означало, что у нее не было оснований бояться, что я могу сделать при тех обстоятельствах.
— Мэтью тоже боялся тебя?
— Не исключено. Я всегда обращалась с ним вежливо и уважительно, однако у меня более сильный характер, чем у него. Рядом со мной он робел.
— Что же ты сделала после того, как узнала о тайной семье твоего мужа?
— Сюзанне и ее детям я сказала, что им нечего меня бояться, а Мэтью — что мы поговорим об этом позднее.
Гордон собирался спросить, как прошла беседа Калли с мужем, когда с улицы вдруг раздались громкие голоса. Гордон в два шага пересек комнату и погасил лампу. Калли хотела спросить, что он делает, но он быстро закрыл ей рот ладонью и прошептал:
— Там английские солдаты, подозреваю, что они ищут, чем поживиться. Лучше, чтобы они не обнаружили ни этот коттедж, ни моего коня.
Она кивнула. Гордон убрал руку, но не отодвинулся от Калли. В кромешной темноте он остро чувствовал ее присутствие, ощущал ее тревогу, но и храбрость тоже.
Грубые голоса уже звучали отчетливее — мародеры подобрались ближе. Гордон понял, что солдаты обсуждают, какой из домов лучше ограбить. Его губы сжались. Очень тихо, чтобы голос не было слышно даже на расстоянии ярда, он прошептал:
— Это не те войска, что вошли в Вашингтон с генералом Россом. Вероятно, эти явились из лагеря, который англичане разбили около города.
Раздался чей-то голос с акцентом кокни:
— Гляньте-ка на вон тот белый дом с синей отделкой. Не знаю, какому предателю он принадлежит. У него наверняка полно денег, он должен с нами поделиться!
Калли тихо ахнула.
— Это дом Маркуэндов! Они были мне хорошими соседями. Ты можешь как-то остановить этих людей?
— Мне жаль, однако шансов на то, что удастся отпугнуть солдат, когда они далеко от своих командиров и пьяные, очень малы. Можно было бы рискнуть, если бы речь шла о спасении жизни, но не ради имущества.
— Для дерзкого авантюриста ты весьма прагматичен, — сухо заметила Калли.
— Только так у человека есть шанс когда-нибудь стать старым авантюристом, а я именно к этому стремлюсь.
Громкие голоса не умолкали. Гордон положил руку на плечо Калли, стараясь ее успокоить. Утешить старую подругу казалось правильным, хотя это было бы легче, не стань она взрослой и такой волнующей женщиной.
Страшный грохот раздался совсем близко, посылая сквозь ночь волну жара и летевшие обломки. По крыше что-то застучало, словно кулаки разгневанного великана. Послышались громкие проклятия, это солдаты испугались шума. Калли тихо охнула, и Гордон прижал ее к себе.
— Все хорошо, — прошептал он, обнимая ее дрожащее тело. — Это рушатся сгоревшие стены и балки твоего дома. А стук по крыше — скорее всего, обломки камней, которые от удара разлетелись. Хорошо, что этот коттедж достаточно далеко и защищен деревьями, так что ему никакой реальный вред не грозит. И пожар не должен распространиться, поскольку после недавних дождей земля сырая.
— Извини, обычно я не такая трусливая, как заяц, — пробормотала Калли. — Как же я рада, что моя семья далеко отсюда!
Она не шевельнулась, чтобы высвободиться из его объятий, а Гордон не торопился отпускать ее.
— После такого дня, как сегодняшний, было бы не удивительно, если бы у тебя случилась истерика. Но ночь закончится, и завтрашний день будет лучше.
Солдаты решили, что надо поискать для грабежа другой дом. Их голоса стихли. Калли вздохнула и отодвинулась от Гордона.
— Ты прав. Оставаться здесь и оплакивать то, что потеряла, не имеет смысла. Утром я уеду в Балтимор.
Гордон на ощупь нашел бутылку вина, налил его в два стакана и вложил один в руку Калли, потом потянул ее за собой, чтобы она села на диван рядом с ним. В темноте и тишине он остро осознавал близость ее теплого тела всего в нескольких дюймах от его собственного. Гордон мысленно выругался. Проблема заключалась в том, что он слишком давно не был с женщиной, поэтому его тело реагировало на волнующую красоту Калли слишком сильно. Но она не какая-нибудь случайно попавшаяся ему на пути вдова, которая только и смотрит по сторонам, с кем бы получить удовольствие. Это его подруга Калли, ей выпал тяжелый день, и, судя по всему, жизнь у нее была довольно трудная. Гордон взял ее за руку. Только чтобы подбодрить, не более.
