— Мои родители поженились по любви, и из этого мало что хорошего получилось, — заметил Гордон. — Я всегда думал, что в том маловероятном случае, если я все-таки женюсь, то на подруге. А разве мы с тобой не лучшие друзья?
Калли нахмурилась:
— Пожалуй, выйти за тебя замуж будет лучше, чем за старого жирного плантатора с потными ладонями.
Гордон усмехнулся:
— Весьма польщен.
— Ты же знаешь, что я ничего такого не имела в виду! Просто брак — это такая… радикальная мера.
— Да, однако когда тебя силой выдают замуж за мужчину, которого ты терпеть не можешь, это ситуация, требующая радикальных мер. — Он пожал плечами. — Если ты когда-нибудь встретишь человека, за которого действительно захочешь выйти замуж, я не стану мешать тебе. В Шотландии легче получить развод, чем в Англии. А до тех пор тебе будет лучше со мной, потому что я не собираюсь принуждать тебя делать что-нибудь, чего ты не желаешь.
— Отлично, — кивнула она. — Если мы поженимся, то оба освободимся от наших отцов и будем друг для друга защитой.
— Тогда решено! — Собственная идея с каждой минутой нравилась Гордону все больше. — Когда мне исполнится двадцать один год, я получу в свое распоряжение половину денег, которые мне оставил крестный. Этого нам хватит, чтобы жить с комфортом. А до тех пор мы поживем жизнью обычных людей, узнаем, каково это. Найдем работу у какого-нибудь почтенного сельского сквайра. Ты можешь стать горничной хозяйки, а я буду ухаживать за лошадьми.
Калли расплылась в улыбке:
— Ты прав, это будет настоящее приключение! И это гораздо лучше, чем выйти замуж за ужасного незнакомого мужчину. Мы добьемся, чтобы у нас все получилось. У нас всегда получается. И больше никакие взрослые не смогут нам говорить, будто мы своевольные и невоспитанные!
— Буйные и пропадем!
Гордон в радостном возбуждении подхватил Калли на руки и поцеловал. Он начал целовать ее как друг, а закончил как… влюбленный. В его объятиях она была такой теплой, сладкой, сильной, и Гордон впервые за все время подумал о ней как о девочке. Нет, не о девочке, а о девушке, о молодой женщине, созревшей для брака.
Калли тоже отреагировала на поцелуй, она прильнула к нему, ее губы приоткрылись. Гордона бросило в жар. Ему доводилось ухаживать за девушками, и он уже несколько раз целовался, однако сейчас это было нечто иное. Калли станет его женой, и они будут близки физически и эмоционально больше, чем он когда-либо представлял. Эта перспектива одновременно и тревожила Гордона, и вдохновляла.
Калли отстранилась, ее глаза сияли.
— Вот это приключение! — выдохнула она. — Чем скорее мы начнем, тем лучше.
Через четверть часа они уже собирались в дорогу. Гордон умел экономить и откладывать деньги, и ему удалось скопить почти сто фунтов — небольшое состояние. И вот сейчас он спрятал эти деньги внутрь поясного ремня и оделся в дорожное платье. Для Калли у него нашелся бесформенный плащ, из которого сам Гордон давно вырос, и он дал ей шляпу, под которой она спрятала волосы. Оценив результат, Гордон довольно произнес:
— Тебя можно принять за моего младшего брата, если не присматриваться.
— Тем лучше, так им будет труднее выследить нас. — Калли нашла легкое одеяло, свернула его и сунула в парусиновый мешок, чтобы оно поместилось в седельную сумку.
— Каким путем поедем?
— Отсюда есть только одна более или менее приличная дорога на Шотландию, но как только выберемся из Ланкастера, можно будет свернуть на восток, на менее оживленные пути. Получится медленнее, зато меньше шансов, что нас найдут.
— Думаешь, за нами будет погоня? — Калли перекинула парусиновый мешок через плечо. — Может, если они узнают, что мы сбежали вместе, то вздохнут с облегчением, что избавились от нас обоих?
Гордон покачал головой:
— Мой отец точно не будет по мне скучать, я лишь его третий сын и к тому же ему не нравлюсь. Но твой отец не отмахнется от твоего исчезновения, он же рассчитывает выдать тебя замуж с выгодой для себя. Однако они не сразу обнаружат, что мы удрали, так что, если будем ехать быстро, то доберемся до Шотландии раньше, чем они нас догонят.
Они тихо покинули спальню Гордона. У него мелькнула мысль: увидит ли он когда-нибудь эту комнату снова? Вероятно, отец Калли и не захочет отпускать ее, но его родитель будет рад, если сын исчезнет.
Из дома они вышли через кухню, прихватив сыр и хлеб, чтобы взять с собой в дорогу. Западный ветер доносил слабый сернистый запах дыма от тлеющего не так далеко угольного пласта, вот уж по чему Гордон точно скучать не будет. В конюшне он оседлал двух самых выносливых лошадей, и они двинулись в путь. Несколько часов они мчались по дорогам, залитым лунным светом, но перед рассветом ветер с Ирландского моря принес дождь. Калли ни за что бы в этом не призналась, однако она падала от усталости. Заметив это, Гордон предложил:
— Давай остановимся на несколько часов вон в том сарае? Нам надо отдохнуть, да и лошадям нужна передышка. К тому же из-за дождя дорогу плохо видно.
Калли молча свернула на проселочную дорогу, ведущую к низкому строению. Поблизости не было фермерских домов, и они могли провести здесь несколько часов без риска быть обнаруженными.
Войдя в сарай, они сначала позаботились о лошадях, а потом забрались в груду сена и свернулись калачиком вплотную друг к другу — ночь была холодной. Калли подоткнула одеяло и прошептала:
— Спасибо, что спасаешь меня, мы хорошо поладим вместе.
Он поцеловал ее в макушку, испытывая совершенно новые для себя чувства — нежность и стремление защитить Калли.
— Обязательно. Спи спокойно.
Гордон знал, что все сочтут их побег возмутительным, но они оба привыкли к тому, что раздражают окружающих. И в этом у них было много общего. Он задремал с улыбкой на губах.
— Они здесь! — раздался чей-то голос, и дверь сарая распахнулась настежь.
В сарай хлынул солнечный свет. Гордон стал спешно выбираться из-под одеяла из кучи сена. Что это катастрофа, он понял еще до того, как в дверном проеме возникла фигура отца Калли, лорда Стэнфилда. А за ним стоял отец Гордона, лорд Кингстон! И два конюха Стэнфилда.
— Лорд Джордж Одли, паршивый ублюдок, вы обесчестили мою дочь!
Стэнфилд держал в правой руке кнут. Замахнувшись, он со злостью хлестнул им Гордона. От удара тот потерял равновесие, и конюхи схватили его за руки. Стэнфилд шагнул ближе и принялся молотить Гордона своими огромными кулачищами. В Уэстерфилдской академии Гордон освоил кое-какие приемы кулачного боя, но он не мог освободиться из рук конюхов.
Калли завизжала. Пытаясь оттащить отца, она закричала:
— Прекрати! Прекрати! Ты убьешь его!
— Вот и хорошо! — Ее отец ударил Гордона в пах коленом.
Тот согнулся пополам, от боли у него потемнело в глазах. Калли упала на колени и заслонила Гордона собственным телом.
