Он покосился на неподвижное тело в кресле и подумал, что оно никуда не убежит, шагнул к двери, дернул за ручку и с удивлением осознал, что дверь заперта.
Тут Вовчик совершил удивительную для него вещь: он сделал логический вывод.
«Значит, это не сквозняк!» – подумал Вовчик.
Говорят, некоторые человекообразные обезьяны, особенно шимпанзе, вполне способны сопоставлять факты и делать из них логически выводы, но с Вовчиком такое случалось довольно редко.
«Раз это не сквозняк, – подумал Вовчик, – значит, это Лиса. Но зачем она меня заперла? Правда, что ли, в какие-то игры играет?»
Лиса была девица симпатичная, и в какую-нибудь ролевую игру Вовчик поиграл бы с ней, но он придерживался практичной и ответственной точки зрения: сначала – дело, а потом уже игры.
Он решил, что Лиса сама откроет дверь, когда ей надоест, а пока нужно разобраться с девицей в кресле.
Она по-прежнему не подавала признаков жизни, и Вовчик подумал уже, что Лиса не дождалась его и сама решила вопрос. Это лишило его удовольствия, но зато уменьшило предстоящий объем работы. Ему оставалось только избавиться от тела.
На всякий случай он захотел проверить у девицы пульс, но не нашел, поскольку забыл, где его положено искать. Тогда он размотал шарф, которым была обмотана ее голова…
И с изумлением увидел, что в кресле лежит сама Лиса. Или, по крайней мере, очень похожая на нее бабенка.
– Вроде Лиса… – протянул Вовчик, окончательно в этом убедившись. – А тогда кто же закрыл дверь?
Этот вопрос был для него слишком сложен.
Но тут, к счастью, Лиса пошевелилась, застонала и открыла глаза.
– Это ты, что ли? – на всякий случай уточнил Вовчик.
Лиса была бледной как полотно, видно было, что ей плохо, однако даже в таком состоянии умственные способности Вовчика заставили ее усмехнуться.
– Нет, не я! – прохрипела она.
– А кто? – уточнил Вовчик.
– Да я, я! – скривилась Лиса.
– То ты, то не ты… а где же та девка, с которой нужно было разобраться?
– Ну ты и тормоз! Сбежала, ясное дело!
– Сбежала? – удивленно повторил за ней Вовчик. И тут его посетило озарение: – Так это, выходит, она дверь заперла? Ну, я с ней разберусь… ну, я ей такое устрою…
– Ты ее сначала догони!
– Догнать? – повторил Вовчик с сомнением. Он знал, что бег и прочая легкая атлетика – не самая сильная его сторона.
– Да обожди, не надо никого догонять! Ты лучше меня в больницу отвези, а то мне совсем плохо!
– В больницу? – переспросил Вовчик недовольно. – В больницу нам нельзя. В больнице начнут всякие вопросы задавать. Спрашивать начнут, кто да что…
– Ну, не в больницу, а к нашему доктору…
– Мне это не велели. Мне велели с той девицей разобраться…
– Вовчик, ну ты совсем тупой!
– Я не тупой! – Вовчик надулся и побагровел. – Не смей меня называть тупым!
– Вовчик, прости, я не то хотела сказать… Вовчик, я тебя очень прошу, помоги мне, а то я загнусь!
– Ну, тогда я тебя где-нибудь закопаю. Мне как раз велели от тела избавиться, так вот я и сделаю, что велели…
– Вовчик, миленький, помоги! Мне совсем плохо! Помоги, мы же с тобой друзья!
Вовчик задумался. Друзьям помогать действительно надо, это он слышал. Но вот друзья ли они с Лисой? Она говорит, что друзья… может, так оно и есть… ладно, пожалуй, можно ей помочь.
Вовчик взвалил Лису на плечо, подошел к двери, и только теперь вспомнил, что она заперта. Пнул дверь ногой, но Лиса на плече мешала как следует размахнуться. Тогда он положил Лису на пол, несмотря на ее вялые протесты, и изо всех сил ударил ногой в дверь.
Дверь, конечно, распахнулась, он снова подхватил Лису и вынес ее на улицу.
Тут его ожидал очередной неприятный сюрприз: какая-то зараза проколола у его авто шины.
Вовчик тупо разглядывал присевшую на один бок машину. Автомобиль свой он очень любил, поэтому воспринял проколотые колеса как личное оскорбление. Кроме того, теперь не на чем было отсюда уехать, а пешком ходить, как уже говорилось, Вовчик долго не мог по причине слишком толстых ляжек.
Он усадил Лису на грязный асфальт, прислонив к машине. Лиса тихо ругалась матом.
Чтобы не слышать ее завываний, Вовчик включил громкую музыку, так что когда приехал знакомый эвакуаторщик, он застал дремлющего Вовчика и какую-то девку, валяющуюся возле машины, не подавая признаков жизни.
Девка была такая бледная, что эвакуаторщик подумал, что она мертвая, но когда он опасливо ее тронул, она открыла мутные глаза.
– Ну, Вовчик, ты даешь! – с чувством высказался парень.
Итак, я выскочила из квартиры и наткнулась на Владислава, который как раз садился в лифт. И Софья Андреевна выглядывала из своей двери.
Я шарахнулась обратно в квартиру, чтобы не усугублять положение. Хоть Софья теперь ко мне относится гораздо лучше, незачем зря дразнить гусей. Однако она сама крикнула мужу, чтобы подождал.
Я машинально улыбнулась Владиславу, и он принял это как руководство к действию, то есть предложил подвезти, узнав, что я нынче безлошадная. И улыбался, и чрезвычайно игриво поглаживал меня по плечу, пока я не начала хвалить его жену, дескать, Софья Андреевна такая милая женщина, симпатичная, душевная и заботливая, мы с ней, можно сказать, дружим.
Намек был настолько прозрачный, что даже до этого надутого индюка, кажется, дошло. Он поскучнел, и остальную дорогу мы провели в молчании.
В офисе возле кофейного автомата, что стоит у нас в коридорчике, возился какой-то мужик в спецовке. Подскочившая Милка сообщила, что мужик ставит камеру, и на вопрос зачем, пожала плечами – начальство приказало.
Мужик, увидев нас, бросил работу и выцедил из автомата стаканчик дрянного кофе, затем отправился покурить на улицу. А я увидела в том месте, куда он собирался камеру ставить, две удивительно знакомые дырки. Точно такие же у меня дома на окне кухни. Такого же размера и на таком же расстоянии одна от другой…
Так… Стало быть, там была привинчена камера.
Ну да, теперь я вспомнила, что та девка орала по телефону, дескать, камеру поставить, проследить за кем-то – это она может, а на мокрое дело не подряжалась. Ага, а сама меня чуть до смерти не запытала.
Значит, теперь ясно, для чего она приходила в халате. Утром – чтобы камеру поставить, вечером – чтобы ее убрать. Надо же, ловкая какая, быстро все успела. С другой стороны, пока я вантуз искала, можно было слона съесть.
Камера нужна была только на один день, чтобы заснять что-то важное. Но что такого важного могло происходить на улице под моим окном? Из окна кухни видна парковка бизнес-центра и служебный вход, а больше ничего.
