Стул был старый и скрипучий, вообще кухня была явно не новая и достаточно запущенная, от газовой плиты по стене на потолок шел широкий след копоти, сама плита была покрыта слоем жира, так что Нику передернуло от отвращения.
Она тут же одернула себя: о чем она думает? Какое ей дело до этого гадючника, если Сергей пропал? А может быть, это шутка? Дурацкая, жестокая, но все же шутка?
– Ну, хватит, – сказала она по возможности спокойно, – хватит морочить мне голову. Если вы с Сергеем договорились меня разыграть, то вам это удалось. Я испугалась. Потому что это не смешно.
– Какие шутки! – закричал он и, заметив, что она отшатнулась, тут же понизил голос. – Милая, ну приди в себя! Ну что же это такое! Сколько можно! Ну, вспомни, наконец, что я твой муж Сергей Ломакин, что мы расписались в ЗАГСе в твоем городе две недели назад, а вчера прилетели в Петербург. Потому что я тут живу! И привез тебя с собой! Мать у меня здесь и работа!
– В ЗАГСе? – переспросила Ника, из последних сил стараясь не сорваться и не заорать срывающимся голосом что-то несусветное. Еще хотелось стукнуть этого незнакомого типа чем-нибудь тяжелым, чтобы перестал наконец маячить перед глазами и хватать за руки. – В ЗАГСе? – повторила она, вспомнив, как расписывались они с Сергеем две недели назад.
Тогда еще шел дождь, и Танька Самохина, которую она пригласила в свидетельницы, утверждала, что это к счастью. У Сергея свидетеля не было, они позвали первого попавшегося парня, который отирался зачем-то возле ЗАГСа. Ждал кого-то, что ли… Сергей ему заплатил небольшие деньги.
И свадьбы как таковой не было, посидели в ресторане с Танькой и еще одной женщиной, маминой старинной подругой, Валентиной Павловной. Она все плакала и Нику обнимала, а потом ушла.
«Чтобы вам, молодым, – сказала, – праздник не портить».
В общем, не было свадьбы, да Ника и не хотела шума, года еще не прошло, как мама умерла, какой уж тут праздник. А Сергей сказал, что в Питере все будет – и свадьба, и гости, и новая жизнь начнется. Непременно начнется. И Ника с ним была согласна, потому что, откровенно говоря, здорово заела ее тоска.
Пока мама болела, от всех она отдалилась, да и было-то подруг немного. Одна замуж вышла и родила сразу, другая уехала в другой город, третья вообще в другую страну. Осталась только Танька Самохина, с которой, вообще-то, близко никогда не дружили, пришлось ее в свидетели звать.
– Что так смотришь, не веришь? – вторгся в ее воспоминания голос этого типа. – Может, тебе паспорт показать? – И он шлепнул перед Никой на стол раскрытую книжечку паспорта.
Там был штамп… все правильно, такого-то числа сего года зарегистрирован брак с Соловьевой Вероникой Дмитриевной…
Дрожащими руками Ника пролистала паспорт, который был ей знаком, держала она в руках этот документ, в самолете его рассматривала от нечего делать. Паспорт был Сережин. И на первой странице написано черным по белому – Ломакин Сергей Викторович, и фото…
Фотография была не его, не Сергея, фотография была вот этого типа, что сидел напротив и смотрел на нее с тревогой и раздражением.
Ника отшвырнула от себя паспорт, он упал на пол прямо в коричневую лужицу кофе. Этот тип, которого она ну никак не могла считать своим мужем, нагнулся за паспортом, и тут Ника увидела близко его затылок. Затылок был совсем не такой, как у Сергея. Стрижка такая же, но вот сзади у него на шее была ямочка, которую ей так нравилось целовать и гладить. А он всегда смеялся и отводил ее руку, говорил, что щекотно.
Не было никакой ямочки. Вот не было – и все!
– Ты не Сергей, – тихо, но твердо сказала Ника. – Где Сережа? Что ты с ним сделал?
– Ну вот, снова-здорово! – Он вскочил так резко, что едва не задел ее головой. – Да угомонишься ты, наконец? Документам не веришь! – Он брезгливо потряс книжечку паспорта, с которой капало. – Что устроила! Безобразие просто!
– Что тебе от меня надо? – заорала в ответ Ника. – Отвали от меня! Отвали немедленно!
Она оттолкнула его и бросилась в комнату, чтобы взять сумку. И нужно наконец найти хоть какую-то обувь, взять чемодан и уходить отсюда.
Куда идти? Она понятия не имела куда. Но видеть этого типа она больше не в состоянии.
– Ника, постой! – Он бросился следом. – Ну, подожди, давай поговорим спокойно!
Он настиг ее в прихожей, схватил за плечи, она вырывалась. Тут в замке входной двери заскрежетал ключ, и на пороге появилась женщина в зимнем пальто с воротником из крашеного песца.
– Что такое, что случилось? – тут же заговорила она высоким срывающимся голосом. – Сережа, что такое?
– Ох, мама. – Этот тип, утверждавший, что он ее муж, отпустил Нику и вздохнул с облегчением. – Может, ты сумеешь ей объяснить… у меня уже нет сил!
Женщина мигом сбросила пальто и мохеровый берет. Была она немолода, жидкие бесцветные волосы скручены в жалкую кичку на затылке, маленькие глазки, белесые брови и ресницы, только узкие губы накрашены слишком светлой помадой. Этот тип называл ее мамой, а она его – Сережей. Значит, если он выдает себя за ее мужа, то эта тетя – ее свекровь…
– Верочка! – Женщина подбежала к ней и погладила по плечу. – Деточка, что случилось?
Нику передернуло, она терпеть не могла, когда ее имя сокращают так. Ну, с детства звали ее Никой, а никак не Верой.
– Она говорит, что я – не ее муж! – влез тут противный тип. – Представляешь, мама, она говорит, что я – не Сергей! Кошмар просто! В голове не укладывается!
– Подожди, Сережа, не суетись. – Женщина отогнала его мановением руки. – Дай мне с невесткой поговорить.
– Дорогая! – Она заглянула Нике в глаза. – Ты неважно выглядишь. Спала плохо на новом месте?
– Ну да… – неохотно признала Ника.
– Ну вот, нужно умыться, позавтракать, хоть кофе выпить… ты ведь любишь кофе? Сама говорила, что если с утра кофе не выпьешь, то и не человек вовсе.
«Когда это я ей такое говорила? – задумалась Ника. – Первый раз в жизни ее вижу!»
– Ты, наверное, не помнишь, вчера вы поздно приехали, я сразу тебя спать уложила… – Голос у женщины был мягкий, вкрадчивый. – Ты устала очень…
– Вы – Лидия Сергеевна? – неуверенно спросила Ника.
– Ну, надо же, даже отчество запомнила! – восхитилась женщина. – Вот молодец!
Что тут такого героического, в свое время Сергей говорил ей, что мать назвала его Сергеем в честь своего рано умершего отца. И тут Ника вспомнила, что эту женщину она видела. Вчера она их встретила в аэропорту и привезла в эту квартиру. Сергей еще сказал, что квартира – его, они тут будут жить пока, а там что-нибудь придумают. Стало быть, это и правда свекровь.
– Деточка, – проникновенно говорила сейчас свекровь, – соберись, успокойся, возьми себя в руки. Ты дома, у своих, тебя все здесь любят… не волнуйся, ничего не бойся, все будет хорошо… Сережа, свари же нам кофе!
