Андрей посмотрел на разложенные на столе фотографии. Тот пакет, где лежала шкатулка, он спрятал подальше, а фотографии оставил, чтобы рассмотреть как следует.
Он и раньше их видел, еще у Валентины Павловны. Она все вздыхала, на них глядя, и качала головой.
Андрей осмелился спросить, понравился ли ей жених. Она ответила уклончиво, что все случилось очень быстро, она и рассмотреть-то его как следует не успела.
Все ясно, не понравился, значит. Отчего-то ему стало чуть легче.
И вот снова он смотрит на эти снимки.
Ника такая красивая, выглядит счастливой, а этот тип улыбается покровительственно, руку по-хозяйски ей на плечо положил.
Сразу видно: в себе уверен на все сто. Зачем ему Ника, вот зачем?
Это зависть, тут же остудил себя Андрей. Это просто обычная, вульгарная зависть. К более удачливому мужику. Ни к чему хорошему зависть не приводит.
Он аккуратно сложил фотографии в конверт. Оно-то так, но Ника сейчас выглядит несчастной. Это раз. А во-вторых, где же он, этот счастливый любящий муж? Куда он подевался в самый медовый месяц? И вместо него возле Ники крутится какой-то грубый подозрительный тип. Немного похож на того, брат, что ли, его?
Похоже, настало время все же задать ей несколько вопросов. Как раз он ей новый телефон купил.
Андрей подумал немного и отстучал эсэмэску.
Высокая, худощавая брюнетка вышла из нотариальной конторы, сказав нотариусу, что идет обедать. На улице она достала из сумочки мобильный телефон, набрала знакомый номер и, едва услышав ответ, проговорила вполголоса:
– Нам нужно немедленно встретиться!
– Кто это? – недовольно спросил голос в трубке.
– Как – кто? Это я, Антонина! Ну да, секретарь Нодара Вахтанговича… нотариуса Джапаридзе!
– Зачем вы звоните? Вам же ясно сказали – вы не должны мне звонить! Что здесь непонятно?
– Мало ли, что вы сказали! Ситуация изменилась! Кое-что произошло! Кое-что серьезное!
– Что еще?
– Это не телефонный разговор! Мы должны немедленно встретиться!
– Встретиться? Это невозможно!
– Еще как возможно! Или мы сейчас же встретимся – или я приму меры… такие меры, которые вам точно не понравятся!
– Ладно, мы встретимся. Только не нервничайте и не натворите глупостей! Слушайте, где и когда…
Секретарь нотариуса выслушала инструкции и отправилась в сквер перед Александринским театром, известный всему нашему городу как Катькин садик, по той причине, что в центре этого сквера возвышается величественный памятник Екатерине Второй в окружении ее приближенных и фаворитов.
Весной и летом этот сквер полон народу, здесь прогуливаются молодые мамаши с колясками, на скамейках разыгрывают партии шахматисты и просто греются на солнце пенсионеры, но сейчас на улице было холодно и промозгло, так что в сквере почти никого не было.
Антонина, как ей было сказано, подошла к скамейке, расположенной слева от чугунной императрицы, села, зябко поеживаясь, и нетерпеливо огляделась по сторонам.
По сравнению с теплым временем года сквер был почти пуст. Только группа вездесущих китайских туристов фотографировалась на фоне памятника императрице, но вскоре и они ушли.
Антонина взглянула на часы. Время встречи уже наступило, прошло даже несколько лишних минут.
Мимо нее прошла пожилая женщина с голубой коляской – ответственная бабушка выгуливала внука, невзирая на погоду. Следом за ней проследовала парочка обнимающихся студентов, которым холод тоже был нипочем.
Антонина поправила шарф, подняла воротник пальто и снова огляделась. Сколько можно ждать? Этак можно заработать ангину или даже пневмонию…
Тут на скамейку рядом с ней опустилась старушка в потертом пальто неопределенного цвета, при виде которого в голове всплывало забытое слово «коверкот». На голове у старушки была старомодная, не подходящая к сезону шляпка, украшенная гроздью искусственного винограда, на носу – круглые очки. Старушка неторопливо открыла сумку, достала из нее пакет с сухим хлебом и принялась крошить на дорожку. Тут же налетела стая голубей.
– Гули-гули-гули! – запричитала старуха, бросая крошки.
Антонина волком уставилась на незваную соседку. Теперь тот человек, которого она ждет, не подойдет. Можно, конечно, пересесть на другую скамью, но ей велели строго соблюдать инструкцию…
– Вы не могли бы пересесть на другую скамью? – неприязненно проговорила Антонина.
– Чего это? – осведомилась старуха. – Гули-гули-гули!
– Здесь полно свободных скамеек, а у меня аллергия на птиц.
– Можешь сама пересесть! Сама же сказала – здесь полно свободных скамеек! Гули-гули…
– С какой стати! Я здесь первая села!
– Ладно, говори, зачем хотела меня видеть. Что там еще у тебя стряслось?
– Что? – Антонина изумленно уставилась на странную старуху. – Это… это вы?
Этот человек… эта женщина неизменно удивляла ее, каждый раз представая в новом облике.
При первом знакомстве она появилась в виде строгой деловой дамы средних лет, возможно, даже чиновницы среднего звена, второй раз – в облике спортсменки, совершающей утреннюю пробежку, третий – в образе байкерши в кожаной куртке-косухе с заклепками, а вот теперь – в виде старухи…
– Нет, не я! – раздраженно проговорила старуха. – Не задавай глупых вопросов, если не хочешь получить глупые ответы! Давай уже, выкладывай, что там тебя так напугало?
– Ко мне приходили какие-то люди…
– Что еще за люди?
– Два человека… один худой и долговязый, другой плотный и коренастый.
– Как парочка цирковых клоунов? – усмехнулась старуха, высыпая на дорожку очередную порцию крошек. – Гули-гули-гули… а вы что теряетесь? Налетайте!
Последние ее слова относились к парочке воробьев, которые пытались урвать свою долю, протиснувшись между голубями.
– Мне не до смеха! – повысила голос Антонина. – Они мне угрожали! Они выглядели очень опасными!
– И чего хотела эта цирковая парочка?
– Они… они задавали мне вопросы!
– Какие еще вопросы? Да говори уже толком! Из тебя каждое слово приходится клещами вытягивать!
– Они задавали вопросы насчет той женщины… насчет наследницы Дмитрия Джовановича…
– Вот как?! – Старуха перестала сыпать крошки. Она быстро взглянула на Антонину цепким, оценивающим взглядом. – Надеюсь, ты им ничего не рассказала?
– А что мне оставалось? Они грозились меня убить… я не хочу умирать…
– Надо же, как оригинально! Не хочет она! Можно подумать, тебя кто-нибудь спрашивает! Не тяни, говори конкретно, что они спрашивали и что ты им ответила.
