Понимая, что не может больше находиться в кабинете и сосредоточиться на работе, Алекс покинул контору. Он отправился в клуб.
Время было еще раннее, но в клубе было достаточно посетителей. Всегда кто-то найдется, кто не спешит домой после ночи за карточным столом или других развлечений. Или тот, кто спешит уйти из дому и отдаться мужским утехам и развлечениям. Одним словом, кто-то еще не вернулся домой, а кто-то уже сбежал из дому.
Переступив порог клуба, Алекс сразу направился за карточный стол. Игра не шла. Он не мог сосредоточиться на игре. Подряд проиграл пять партий.
– Граф, сегодня не ваш день, – подметил один из игроков, улыбаясь и забирая солидный выигрыш.
Допивая третий бокал виски, Алекс согласился:
– Пожалуй, да. Попробую свое счастье в другом месте.
Встав из-за стола, он пошел в соседнюю комнату и заказал еще бокал виски.
Застывший серьезный взгляд, сведенные брови, плотно сжатые губы, напряженная поза. Все говорило о кипевшей буре внутри графа, готовой вырваться в любой момент.
К Алексу подошел официант с подносом и бокалом виски:
– Граф, ваше виски. И это просили вам передать.
На подносе стоял бокал с янтарной жидкостью и сложенный листок бумаги.
– Кто просил передать? – слишком резко спросил он.
– Джентльмен не представился, – ответил официант и поспешил удалиться.
Алекс взял с подноса листок бумаги, развернул его и пробежал по нему глазами:
«Ваши рога растут быстрее грибов после дождя.
Доброжелатель»
Скомкав записку, граф поспешил покинуть клуб.
Фиктивный брак.
Не афишировать любовные связи.
Интриги держать в тайне.
Недотрога, значит. Если бы не отец, то она вообще не вышла бы замуж. Действительно, зачем, если и так можно позволять себе вольности с мужчинами. Но, как оказывается, только не с ним.
Взбешенный, с горящими глазами и вихрем мыслей, съедаемый ревностью, Алекс спешил домой.
Глава 7
– Где графиня? – нарушил тишину дома рык графа.
– Кто именно? – поспешил уточнить Грум, удивленный его гневом.
– Саманта! – крикнул Алекс.
– Она в конюшне, сэр. С Заком ухаживают за лошадьми, – испуганно ответил Грум. Таким злым он видел своего хозяина впервые. Обычно спокойный и уравновешенный, хозяин вызвал легкую дрожь и волнение у дворецкого.
– С Заком? Значит, все и вся знают. Один я в неведении.
Резко развернувшись на каблуках, он вылетел из дому.
Яркие лучи солнца освещали конюшню. Запах сена и лошадей особенно остро ощущался в эту полуденную жаркую погоду. Только Алекс ничего не замечал.
В конюшне девушка уже не первый раз учила Зака чистить лошадей. Но у парня это не очень получалось. Казалось бы, простое занятие, а столько проблем и хлопот. Нервничало животное и сам парень.
Наблюдая, как конюх опять неправильно держит щетку и неловко водит ею по крупу своей любимицы, Саманта не выдержала. Она подошла к Заку, стала вплотную за его спиной и положила свою руку на руку парня.
– Давай я покажу, как надо водить щеткой.
В это время в конюшню вошел граф. Его взгляд пробуривал спину девушки, ее стройную фигуру и плавные движения руки.
Саманта стояла позади Зака, положив свою руку поверх его. Их движения больше напоминали танец соблазна, чем чистку лошади. Ее голос был спокоен, нежен, певуч и очень соблазнителен.
– Зак, будь нежнее и настойчивее с Эпоной. Она капризна и своевольна. Может показать характер. Но она, как все женщины, любит ласку и настойчивость со стороны мужчины, – слегка усмехнулась девушка. – Поэтому не робей, а то она сразу это почувствует. Движения должны быть нежные и уверенные. И лучше будет, если ты будешь с ней разговаривать или петь. Ты умеешь петь?
Молодой парень стоял как парализованный. Он не мог оторвать свой восторженный взгляд от профиля графини. Своей близостью она лишила его способности здраво мыслить. Обожание и восхищение читались в глазах юнца.
– Отойди от моей жены! – зарычал граф.
Рука девушки так и замерла над рукой парня.
– Живо отойди от графини, и чтоб я тебя здесь больше не видел. Вон из конюшни! – заорал Алекс.
– Зак, иди. Потом продолжим чистить Эпону, – спокойно проговорила Саманта парню.
Парень, спотыкаясь, выбежал из конюшни.
– Увеличиваешь свою коллекцию? Тебе даже безразлично, с кем? Конюх, граф, старик или юнец?
– Поясни свои слова. И что за тон?
– Пояснить? Значит, со мной фиктивный брак. Недотрога. Гусыня. Само целомудрие. А с конюхом, кузеном и половиной Лондона можно? Кого я еще не знаю, кого упустил? С ними ты нежна, податлива, сговорчива, – наступая на жену и выплевывая свои обвинения, приближался граф.
– Я тебя не понимаю. О чем ты?
– Я тебе сейчас поясню, как играть с огнем.
Алекс вплотную подошел к Саманте. Полы его пиджака раздвигались при каждом вдохе. Дыхание участилось. Глаза горели огнем. Руки Алекса обхватили гибкое тело девушки и плотно прижали к себе. Близость жены подействовала одурманивающе. Он больше не сдерживал своего желания. Его губы накрыли поцелуем губы жены.
Это был не поцелуй нежности, а скорее подчинение себе и своему желанию. Язык проник в рот девушки и стал себе подчинять.
Животом Саманта ощутила упругость между ног мужа.
Одной рукой он еще крепче прижал девушку к своему торсу, а другой исследовал ее тело. Сжимал плечи, спину, ягодицы. Алекс горел от страсти и злости. Поцелуй распалял, упругое тело манило и дурманило. Желание обладать лишило разума.
– Алекс, нет. Прекрати. Ты меня пугаешь. Ты делаешь мне больно.
Но Алекс сильнее прижал ее тело к своему торсу. Поцелуй стал настойчивее. Руки продолжали мять женскую плоть. Дыхание превратилось в сопение. Он себя больше не сдерживал. Страсть вышла из-под контроля.
Не выпуская Саманту из своих рук, Алекс стал покрывать поцелуями ее щеки, шею, плечи. Одним грубым движением опустил вниз лиф платья, оголив ее грудь. Накрыл рукой упругую девичью грудь, сжимал и мял затвердевший розовый сосок. Потом опустил голову над ее грудью и втянул розовый бутон в рот, стал посасывать и слегка покусывать набухшую плоть.
Волна наслаждения пробежала по телу девушки. Дрожь возбуждения сотрясла нежный стан, она выгнулась навстречу мужу.
Алекс не останавливался, стал напористее и настойчивее. Его руки были везде, горели огнем.
Играя с сосками девушки, он стал свободной рукой задирать подол платья. Дотронулся до оголенных ягодиц, грубо сжимая нежную и упругую плоть.
