Но он вроде и не пытался… в смысле, его пальцы по-прежнему оставались во мне, в обоих отверстиях, а языком он выделывал такое, что я не сразу поняла, почему чувство заполненности стало еще ярче, еще сильнее. Только когда он приподнялся надо мной, и разгоряченных, трепещущих от желания складочек коснулся неожиданно прохладный воздух, я вдруг осознала, что его палец во мне целиком. А он сам смотрит на меня, распластанную под ним, жадно раздувая ноздри и прикусив губу. Словно на добычу, которую сейчас съест.
Под его взглядом я залилась жаром, но не сделала попытки закрыться. Наверное, потому то в этом взгляде было слишком много восхищения. Мной. Бесстыдной. Развратной. Готовой отдаться ему как угодно – и кричать от наслаждения.
– Вам хорошо, мисс? – севшим от возбуждения голосом спросил он.
Так же, как в самый первый раз. Боже, с нашей первой встречи прошли едва сутки, а он уже трахает меня пальцем в задницу… Стыдно-то как!
Ужасно стыдно и ужасно сладко.
– Мне прекрасно, мистер, – едва справляясь с непослушным голосом, ответила я и сжала его пальцы там, внутри себя.
С глухим стоном Джей потянулся к моим губам и поцеловал, делясь со мной моим же вкусом.
Терпко. Непристойно. Возбуждающе до полной потери контроля.
К черту контроль. К черту стыд. Я хочу все, что он может мне дать! Даже если это ужасно непристойно и наутро я сгорю со стыда. Плевать.
– Джей, – простонала я, едва вдохнув после поцелуя.
Продолжить я не успела, да и не факт, что смогла бы. Кажется, я забыла все слова, кроме его имени.
А он, вынув из меня пальцы, велел:
– Повернись, – и сам помог мне встать на четвереньки, огладил выпяченные ягодицы и коленом раздвинул мои ноги шире.
А потом, проведя пальцами между моих ягодиц, загнал в меня член. И сразу же – палец, в анус. Меня выгнуло жаркой судорогой, выбило воздух из легких и слезы из глаз. Наверное, я закричала от пронзившего меня наслаждения. И кричала, пока он вбивался в меня, мощно и ритмично насаживая на свой огромный член, растягивая так, что мне казалось – сейчас достанет до горла, а я… не знаю, наверное, я все же умру тут, под ним, от невероятных ощущений. Мои нервы просто сгорят в этом пожаре!
И мне в самом деле показалось, что я умираю – когда весь мир сузился до одного-единственного места между ног, все ощущения стянулись в тугой, пульсирующий вокруг его члена комок, и вдруг этот комок раскрылся, распустился внутри меня, затопил все мои нервы сумасшедше-прекрасной, тягучей негой, и я потерялась в ней, не чувствуя больше ни собственного веса, ни тепла или холода, ровным счетом ничего, кроме ослепительного, божественно-полного удовлетворения в каждой молекуле моего тела.
Не знаю, сколько я так пролежала на мохнатой шкуре у камина. Нет, не пролежала, а проспала. Наверное, недолго, всего лишь пока Джей сходил в душ и вернулся ко мне с полной тарелкой чего-то пахнущего, как рай.
– Твой жареный мамонт, Радуга, – услышала я его шепот сквозь сон, и моих губ коснулось что-то теплое и упоительно пахнущее.
Есть жареного мамонта средней прожарки из рук Джея, валяясь на тигровой шкуре у камина, слушая треск пламени и аппетитный хруст маринованных огурчиков… м-м… Да, стейк на ночь – то, что доктор прописал. И могу поручиться, этой ночью я не потолстела ни на грамм. Хотя уместившийся в меня стейк вполне мог быть и мамонтовой ногой.
Зато как хорошо было снова заснуть в объятиях Джея, с полным желудком и чувством глубокого, в том числе и морального, удовлетворения!
Правда, проснулась я не там, где засыпала, и вовсе не от нежного поцелуя…
Глава 10
Лиза
Следующее утро
Я проснулась рывком, словно упала в холодную воду, и поначалу не могла понять, где я. А главное – когда я успела разозлить вот этого, который сейчас орет?..
От незнакомого голоса мне остро захотелось сжаться в комок и уползти под кровать. И ведь на самом деле он не орал, это мне спросонья показалось. Он говорил очень четко, холодно и негромко. Но на желание уползти под кровать громкость не влияла. И на нежелание открывать глаза.
Увы, пришлось. Надо же хоть до туалета добраться. И до одежды. Потому что проснулась я голой и в незнакомом месте.
Первым, что я увидела, продрав глаза, был Джей. Он стоял у окна, голый, спиной ко мне, и командовал армией по телефону. Я узнавала лишь отдельные слова, что-то о понижении, процентах, динамике и прочем, в чем я ничегошеньки не понимаю.
Натянув простыню по самые ушки, я оглядела спальню. Королевского размера, светлую, обставленную в традиционном английском стиле. Рассматривать детали было особо некогда, меня интересовали прежде всего очки, а затем – одежда и дверь.
Очков и одежды я не увидела, только дверь.
Именно к ней я и устремилась, обернувшись простыней и стараясь не шуметь. Что-то мне не хочется отвлекать Джея. У него явно важные дела.
Он все равно обернулся на шум. Кивнул мне, не прерывая разговора, и продолжил что-то выяснять и требовать.
От его взгляда мне стало не по себе. Холодный, хмурый и опасный, ничего общего с очаровательным мистером Бизоном.
Впрочем, какая разница? У меня – свои дела. Безотлагательные.
Разобравшись с безотлагательными делами, я расчесалась, показала язык отражению в гигантском зеркале и собралась прошмыгнуть в столовую, или где тут камин и тигровая шкура. Наверняка мои шмотки там и валяются, мужчинам не свойственно заботиться о таких прозаических вещах, как чистота одежды. Для этого есть женщины.
Или камердинеры?..
И не мои ли это очки лежат на полочке, рядом с расческой?
Действительно, они! Счастливые обладатели стопроцентного зрения вряд ли меня поймут, а вот очкарики – точно. Потому что жить в тумане – мало удовольствия. А когда у тебя минус три с половиной, туман начинается где-то в паре метров впереди. Не смертельно, но ни лиц, ни мелких деталей вроде ценников в магазине уже не разглядишь.
И вот так запросто не узнаешь собственный брючный костюм, висящий на стойке-плечиках.
Представить, что мои одежки стирал и наглаживал Джей, было невозможно. Не монтируется. Оставался только Мак. Зачем и почему – я не стала задумываться. Чужие тараканы мне без надобности, со своими бы разобраться. Мысль, что посторонний мужчина трогал мое нижнее белье и видел меня голой, спящей в чужой постели, я тоже отогнала. Раз у Мака привычка заботиться о гостях своих друзей, не мне ему мешать. А вот найти бы телефон…
Он нашелся сам. Самым традиционным для телефонов образом. Он зазвонил из кармана моего пиджака.
И угадайте, чья физиономия показалась на экране? Нет, не Кисы. В девять утра Кисо спать изволят. А в Москве уже полдень, и мой братик-акробатик проснулся.
Я малодушно сбросила вызов. Разговаривать с Вадькой голой, в чужой ванной – нет уж, увольте. И плевать, что это уже девятый вызов от него. Сначала надо принять душ и одеться, ни в коем случае не глядя на синяк, наливающийся на бедре. Желательно и не касаясь. Болит.
