Что-то мне очень захотелось домой, к бабуле с дедулей.
Сев обратно за стол, Джей ровно продиктовал мне реквизиты банка и счета. В свой смартфон он заглядывал лишь для вида, диктовал наизусть. То есть «монстр, который помнит номера счетов» – это про него. Жаль только, я не знаю всей истории. Почему именно «монстр» и кто его так больно задел?
Жаль, я вообще ничего про него не знаю. Кроме имени и теперь еще фамилии. Джей Лафайет. Красиво звучит. Почти как небо. Был такой фильм, «Эскадрилья Лафайет», с Жаном Рено. Хороший фильм. Есть в Джее что-то такое… напоминающее…
Не буду реветь, я сказала. Хотя мне сейчас больше хочется не реветь, а что-нибудь расколошматить. Просто так. От несправедливости жизни. Я же поступила правильно! Почему тогда на душе так погано?
Вместо того чтобы запустить подсвечником в стену, я подтвердила перевод. Через секунду смартфон Джея дзинькнул: деньги пришли.
Вот и все. Теперь… не знаю я, что теперь. Не хочу возвращаться в отель. Не хочу расставаться с Джеем! Не-хо-чу! Даже с таким вот, сердитым насупленным бизоном, не хочу расставаться.
А сердитый насупленный бизон вдруг поднял на меня взгляд и улыбнулся. Кривовато и… с облегчением? Или мне показалось? Вроде сердитость прошла, но на этой английской морде хрен что прочитаешь, чертов мастер покерфейса.
– Ты умеешь стрелять? – совершенно нечитаемым тоном спросили меня.
– Умею, но мимо.
Джей кивнул, не меняя выражения лица, и велел:
– Пошли на кухню. – Он поднялся.
– Стрелять? – Я тоже встала.
– Нет. Чай остыл, – объяснили мне, шагая прочь из столовой.
Логично. Если уж я стреляю мимо, то надо пить чай. Англичане.
Добрый Будда, думала я, идя рядом с Джеем, как же меня бесят эти англичане! Особенно этот, белобрысое совершенство с невозмутимой мордой. Нет чтобы сказать, на какую именно мозоль я ему наступила. Я бы извинилась. Да, извинилась бы! Я не хотела!
Я вздрогнула, когда меня что-то коснулось. И только через мгновение сообразила, что меня никто не собирался хватать или бить. Джей всего лишь попытался обнять меня за плечи. Но не стал. Конечно же, не стал. Кому охота обнимать девушку с неадекватными реакциями. Деньги возвращает, от прикосновений дергается. Вдруг укусит и заразит?
Вздохнув, я сама шагнула к Джею, потерлась щекой о его плечо. Голое. Теплое.
Меня обняли. Молча. И только шагов через пять спросили – не то чтобы меня, а скорее в пространство:
– У тебя бывало такое, что очень хочется кого-нибудь убить? Или хотя бы разломать на хер к чертям все, что под руку подвернется?
– За убийство сажают. У нас цивилизованное общество.
– За убийство мебели – не сажают. У нас цивилизованное общество.
– Мебель не виновата.
– Не уверен. Бесит.
– Бесит, – согласилась я, как вежливая девочка.
– Ты же англичанка, Лиз?
– Странный поворот темы. Нет, я русская. У меня прадед англичанин. Роберт Пембертон, майор королевских ВВС. Сэр. Бывший.
– Бывших сэров не бывает, – нравоучительным тоном сказал Джей, открывая передо мной дверь кухни, больше похожей на рубку управления космическим кораблем. Свет включился сам, едва дверь открылась. – Мак сказал, где-то здесь есть плита, а на ней чайник.
– Ты придуриваешься, не-бывший сэр Бизон. Ты уже делал тут чай.
– Упс. Не прокатило.
Бессовестно ухмыльнувшись, Джей прямиком направился к тускло поблескивающему сталью шкафу, распахнул дверцу и достал стопку тарелок. Бело-зеленых, полупрозрачных, из костяного фарфора. Я не очень поняла, зачем, но без возражений подставила руки, когда мне велели:
– Держи.
– Держу.
– Иди за мной.
– Иду.
Ну а что? Возражать мужчине, когда у него на морде написано «я бизон, всех затопчу нах»? Нет уж, ищите дурочку в соседнем переулочке.
Так, со стопкой тарелок в руках – увесистой стопкой, штук пятнадцать – меня привели к дверям кладовки. Или как там это называется. В общем, внутри были шкафы, а в одном из шкафов – ружья. Если я что-то в чем-то понимаю, ружья были охотничьи. Или карабины. Ну, по крайней мере, не автоматы Калашникова. Вроде.
Одно из этих ружей Джей и взял, и еще горсть патронов из коробки.
М-да.
– Нас точно не посадят за убийство мебели? И в дурдом не посадят? – осторожно поинтересовалась я.
– Не посадят, – уверенно сказал Джей.
Так уверенно, что я испугалась еще больше, но спрашивать, не посадят ли нас за убийство полицейского, уже не стала. Показалось мне, что рисковать не стоит.
Из кладовки мы пошли обратно в столовую. То есть через столовую на балкон. Просторный такой, кованный, с геранью и бегониями балкон. Очень респектабельный.
Представляю, как мы выглядели на этом балконе! Сэр Бизон – полуголый, в одних джинсах, с ружжом в руках и выражением «всех убью, один останусь» на благородной почти Малфоевской морде. Я, рыжая и мелкая, в рокерской футболке, едва прикрывающей задницу, и со стопкой тарелок в руках. Красота! Тарантино бы обязательно взял нас в кадр!
Видимо, чтобы Тарантино впечатлился еще больше и взял нас на главные роли, Джей передернул затвор (наверное, все же карабина) и ткнул стволом в ближайший горшок с геранью.
– Бесит?
– Бесит!
Горшок взлетает в воздух, подброшенный сильной бизоньей рукой, и тут же сонную тишину Найтсбриджа разрывает выстрел. Горшок разлетается вдребезги. Где-то неподалеку истерично взлаивает собака.
Я стою, забыв закрыть рот, и пялюсь на придурка, передергивающего затвор. Вот бешеный!
– Поставь тарелки, – командует придурок, указывая на освободившееся из-под герани место в цветочном ящике. Кованом. Респектабельном.
Пипец.
– Есть, сэр!
Я ставлю тарелки. Тяжелые, между прочим.
– На, – мне суют в руки карабин. – Заряжен.
Ага. Заряжен. Зашибись! И что теперь делать… хотя я точно знаю, что я хочу сделать с этим карабином. Божечки, какое счастье, что тут нет ни Кисы, ни Вадьки с теть Леной! Меня бы точно посадили.
– Бесит? – спрашивает Джей, поднимая верхнюю тарелку.
– Бесит!
Он молча швыряет тарелку вперед, в кроны ближайших кленов. А я… а что я? Стреляю, разумеется! Мимо. Или не мимо? Хрен бы понял. В любом случае – это грохот, звон разбитого фарфора и адреналин! Божечки ты мой, какой адреналин! А передергивать затвор… о… Почти оргазм!
Следующую тарелку я, кажется, даже сбиваю влет. Случайно. Представив на ее месте Кису. И это такой кайф! О, какой это кайф! Стрелять из карабина по Кисе (зачеркнуто) тарелке и орать при этом:
