Меня душили страх и злость, я уже готовилась защищаться ударом колена.
– Убери от нее свои хреновы руки! – тон Кая был исполнен взрывной ярости.
Джереми медленно отпустил мое лицо и отступил, ухмыляясь.
Кай толкнул меня себе за спину, вставая лицом к лицу с Джереми. Каждый мускул его тела сигнализировал об опасности.
– Ты Фэй не нравишься, так что отвали.
От враждебности его тона по позвоночнику пронеслась ледяная волна.
– В следующий раз я так просто не сдамся, – он хлопнул Кая по плечу, – отвали сам, Кеннеди.
Он с нескрываемым желанием смотрел на меня сверху вниз.
– Мы не закончили, Ирландия, – злобно пообещал он. – У тебя нет шансов.
Стук его удаляющихся шагов как музыка для моих ушей. Я наконец выдохнула.
– Тебе нужно говорить, если кто-то преследует тебя. Особенно этот озабоченный, – Кай смотрел на меня так, будто я во всем виновата.
– Он не появлялся уже давно. Я думала, он потерял интерес.
– С Джереми такого не бывает.
– Хорошо, буду готова к подобному в следующий раз
– Я знаю, ты вполне можешь справиться и сама, Фэй, но у Джереми не просто так появилась его репутация. Пообещай, что расскажешь, если он переступит черту.
Его мышцы зашевелились под рубашкой, когда он скрестил на груди руки.
В бледно-голубых глазах бушевала буря, и я медленно таяла под силой его взгляда. Я чувствовала его неподдельное беспокойство, и сердце билось сильнее. И хотя я более чем способна постоять за себя, невероятно приятно знать, что ему хочется обо мне позаботиться. Давно забытое воспоминание всплыло в моем сознании
– Хорошо, спасибо, – голос чуть дрогнул.
Он провел большим пальцем по небритому подбородку.
– Что творится в твоей голове?
– Ничего, – я пыталась пожать плечами, – просто вспомнила кое-что произошедшее со мной, когда я была гораздо младше.
– Расскажи, – он прислонился к стене.
– Это немного глупо, – я потерла кончик уха.
Искренняя улыбка тронула его губы.
– Теперь я заинтригован. Ты обязана мне рассказать.
Я разгладила фартук и откашлялась, прежде чем начать свой рассказ:
– Мы жили в большом поместье в Уэстфорде, когда я была маленькой. Там были два брата, которые постоянно меня донимали. Устраивали мне веселую жизнь. Мама, конечно, говорила, что я им просто нравлюсь, но сути это не меняло.
Я улыбнулась воспоминаниям.
– Летом все брызгались водой верхом на великах. Это только с виду было невинным развлечением. Однажды один из братьев поймал меня и вымочил всю, насквозь. Я разозлилась так, что ринулась домой, набрала бутылку воды пополам со средством для мытья посуды, вернулась и все это вылила ему прямо в глаза. Он просто взбесился, сбил меня с велика и принялся лупить в живот ногами. И лежа там на земле, помню, больше всего на свете мне хотелось, чтобы у меня был старший брат, кузен или кто-то, кто спасет меня.
Лицо Кайлера словно окаменело, и я моментально почувствовала себя глупо. Я смущенно переминалась с ноги на ногу:
– Просто твои слова напомнили мне об этом.
Мы смотрели друг на друга в полной тишине.
– Я не герой, Фэй, – раздраженно поглядел на меня он, – и уж точно не смогу стать им для тебя.
* * *
Позорное воспоминание и слова Кая преследовали меня до конца смены. Что бы он ни говорил, его помощь вызвала во мне теплые чувства. И хотя я вовсе не какая-нибудь девица в беде, приятно осознавать, что кто-то может прикрыть мне спину, если понадобится.
Так было не всегда.
Я так и не узнала, почему он оказался в закусочной. Была ли этому причина или мне просто повезло. В любом случае, спасибо. Роуз пошла ко мне после работы, и мы закрылись в комнате, чтобы собраться к очередной вечеринке, которую устраивали кузены сегодня вечером. Думаю, там уже все в полном разгаре, хотя отсюда, конечно, ничего не было слышно.
– А где сегодня Тео? – я натягивала джинсы.
– Уехал с семьей на выходные. Завтра ночью вернется, – она заглянула в мою гардеробную и присвистнула. – Если я очень попрошу, Кеннеди удочерят меня, как думаешь?
Я разразилась смехом.
– Вы с Рэйчел определенно бы подружились. Бери, что хочешь, Роуз.
– Я тебя не понимаю, – Роуз вернулась с перекинутой через руку черной тканью, – у тебя в чулане самая желанная дизайнерская одежда, а ты постоянно ходишь в джинсах. Что за беспредел?!
– Потому что это не мое, это не я, – я красила губы, разглядывая себя в зеркало.
– Сделай мне одолжение сегодня ночью, – тоном не терпящим возражений, сказала Роуз.
Я повернулась, почувствовав подвох:
– Какое?
Она кинула мне платье.
– Надень это. И себе я тоже найду платье. Взорвем эту вечеринку.
Спустя двадцать минут я сильно пожалела, что она уговорила меня на это грустное подобие платья. Оно облепило каждый изгиб тела, не оставляя никакого пространства воображению. Жутко короткое, едва прикрывающее задницу, на тонких лямках и с глубоким вырезом. Я чувствовала себя голой, но хотя бы выиграла битву за обувь, и теперь красовалась в армейских ботинках, а не в босоножках на высоченном каблуке, которые пихала мне Роуз
Сама она надела похожее платье в цветочек, которое интересно сочеталось с ее розовыми волосами. Я настояла, чтобы мы сделали крюк и взяли с собой Лану. Несколько минут мольбы и уговоров – и Лана поклялась, что тоже придет на вечеринку.
– Да вам нужно было с конвоем идти, – пошутил Брэд, встретивший меня с Роуз у лестницы. Он оглядел нас с ног до головы и одобрительно улыбнулся. – Великолепно.
Я тем временем заценила его наряд: джинсы и простая белая футболка, поверх которой расстегнутая рубашка в сине-красную клеточку. Если бы я не была одержима своим кузеном, то точно влюбилась бы в Брэда.
– Ты тоже хорошо выглядишь.
Он провел нас сквозь толпу к задней части дома. Несколько ребят потянулись ко мне, когда я проходила мимо, но мне удалось увильнуть. А Роуз почти непрерывно показывала средний палец кому-нибудь из многочисленных похотливых поклонников, свистевших в знак восхищения.
Как только мы появились на кухне, Кэлвин тут же потянулся к моей голове и радостно взъерошил прическу.
– Ты просто идиот, – простонала я, толкая его в живот.
Он тут ж освободил меня, прижав ладони к месту удара.
– Зато ты явно склонна к насилию, – он оглядел меня с головы до ног. – Но я прощаю тебя, потому что ты доставила мне визуальное удовольствие. Это займет мое воображение на многие часы, – подмигнул он, постукивая себя пальцем по голове.
