Кент выпустил целый залп красочных ругательств и неохотно согласился. Он вернулся в свою комнату, а Кеану и Китон ушли на кухню. Я направилась к себе, Кай тихо последовал за мной.
– Надо поговорить с ней, – сказала я ему, когда он закрыл за собой дверь в мою спальню.
– Согласен, и это должен быть кто-то из нас. Не хочу вмешивать тройняшек. Особенно Кента. Не с его послужным списком. Пойдем, – он открыл мое окно и вылез в него, а потом помог мне. Держась правой стороны, мы выбрали длинную дорогу в лес, чтобы нас не заметили. Ветки хрустели под ногами, тропинка, по которой мы идем к дому Ланы, была неровной. Весь коттедж светился, как на четвертое июля, и мы отступили в тень, наблюдая за тем, что происходит.
Родители Ланы, Грета и Джон, методично загружали чемоданы в маленькую красную Хонду. Мы с Каем обменялись осторожными взглядами. Я коснулась его плеча и кивнула на другую сторону дома. Он показал мне идти первой, и я медленно и осторожно на цыпочках пробралась сквозь деревья с обратной стороны и зашла с тыла. В комнате Ланы горел приглушенный свет. Занавески распахнуты, открывая рыдающую девочку внутри. Боль пронзила грудь. Кай дернул меня за рукав:
– Я останусь здесь, – шепнул он, прячась за углом. – Посмотрим, поговорит ли она с тобой.
Я кивнула и, осторожно приблизившись к окну, тихо постучалась. Лана подскочила, взвизгнув. Оглядываясь по сторонам, она заметила меня и застыла.
– Лана, дорогая, все в порядке? – спросила Грета, и я спряталась как раз вовремя.
– Я в порядке, – сдавленно ответила та.
– Он за все заплатит, милая. Я тебе обещаю.
– Но твоя работа, – всхлипнула она.
– Работа это всего лишь работа. Ты важнее. Нам не стоило оставаться здесь так долго, особенно после всех этих слухов. Я подозревала, что эти мальчишки выходят из-под контроля. Этим людям есть за что ответить. Мне так жаль, дорогая. Это все моя вина.
– Это не твоя вина, – заикнулась Лана.
Спустя минуту Грета снова обратилась к дочери, на этот раз ласково и тихо:
– Заканчивай паковать вещи. Мы скоро уезжаем.
Когда стук шагов затих, я подняла голову и чуть не подпрыгнула, увидев Лану, прямо надо мной. Она открыла окно:
– Тебе нельзя тут быть, – ее губы дрожали.
Полное опустошение на ее лице почти сводило меня с ума.
– Ты как, в порядке?
Одинокая слеза стекла по щеке, и мои глаза тоже наполнились слезами. В ее взгляде было столько боли и страдания. Совершенно ясно, что произошло что-то плохое. Я сдерживала слезы.
Не может быть, чтобы это оказалось правдой.
Кэлвин, конечно, не подарок, но на такое он неспособен. Мой мозг в смятении. С ней точно случилось что-то ужасное, но все это не имеет отношения к Кэлвину. Он не тронул бы ее. Я жизнью клянусь. Внутренняя борьба шла полным ходом, размышляя, я прикусила щеку изнутри.
– Нет, я не в порядке, – задохнулась она.
Волна страха прокатилась по мне.
– Что происходит, Лана? Что случилось?
Пожалуйста, скажи, что это не мой кузен.
Нет. Это не Кэлвин. Я немедленно осудила себя за то, что допустила такие мысли.
Он бы такое не сделал.
– Я в ужасном состоянии, Фэй, – слезы так и текли по ее щекам. – И мне так больно.
В ее голосе и правда столько боли, что я тоже начила плакать, но быстро взяла себя в руки, пытаясь справиться с нервным напряжением в груди.
– Полиция арестовала Кэлвина.
Она заплакала громче, вытирая рукавом нос.
– Я знаю. Он причинил мне боль, Фэй. Он пообещал, что…
– Отвали от моей дочери, – прервав Лану на полуслове, потребовала Грета, приближаясь к окну. – Уходи. Прямо сейчас. Или я вызову полицию, – злой, холодный взгляд встретился с моим.
– Не думаю, что вы в том положении, чтобы это требовать, – показался Кай. – Это наша собственность и наши земли.
– А она моя дочь! – закричала Грета, и рядом тут же возник ее муж.
– Оставьте ее в покое. Вы, Кеннеди, причинили ей уже достаточно зла.
Я еще раз посмотрела на Лану, и мириады противоречащих друг другу эмоций сменились на ее лице.
Ей, без сомнения, больно, и мое сердце страдает вместе с ней. Что бы ни происходило, это разрушает ее изнутри, я в таком разбираюсь.
Я беру Кая за руку:
– Пойдем.
– Пожалуйста, отдай это своей матери, – отец Ланы впервые заговорил с нами, протягивая простой белый конверт сквозь открытое окно. Грету трясло, и он обнял жену за плечи.
Я взяла Кая за другую руку и увела. На обратном пути мы молчали, как будто что-то тяжелое давило на нас. В доме было тихо и темно, когда мы вернулись. Мы пробрались в мою комнату через открытое окно и разделись до нижнего белья, забравшись под одеяло. Я устроилась на его голой груди, пока он играл с моими волосами, запуская в них пальцы. Все смешалось, мысли и идеи разом покинули мою голову. Страх за Кэла, наше с Каем будущее…
Я приподнялась на локте и посмотрела на него:
– Я не хочу прятаться. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Джеймс, Кент, то, что произошло между Кэлом и Ланой лучшее тому доказательство.
Он гладил мою щеку:
– Я согласен, но не нужно торопиться с решением из-за того, что сегодня случилось или из-за реакции Китона.
Я прижалась щекой к его ладони. Мне нравлось чувствовать ее тепло на своей коже.
– Я не тороплюсь, у меня было достаточно времени подумать. Когда все это случилось, мне было стыдно, как будто я сделала что-то плохое. Потом я поняла, что это не из-за нас. Я просто априори считаю себя виноватой, готовой к насмешкам и оскорблениям. Я не хочу так больше, – я решительно замотала головой. – Я хочу смело строить наши отношения, идти с тобой за руку с поднятой головой, потому что все, в чем я провинилась, это чувства к своему кузену. В этом нет ничего противозаконного, и не существует причин по которым мы не можем открыть наши отношения публике. Если они решат отвернуться, это их проблемы. Не наши. Я не позволю узколобию и предрассудкам диктовать нам, кем мы должны быть. Я не боюсь показать настоящую себя.
Я погладила его по щеке.
– Хочу, чтобы все узнали, что я твоя девушка, – я пристально посмотрела ему в глаза, желая, чтобы он поверил моим словам, и надеясь, что он поддержит эту идею.
– Мы идеальная пара и люди обязательно увидят это со временем, – он придержал мое лицо и поцеловал, а когда отпустил, мы оба тяжело дышали.
– Ничего страшного, если ты этого не хочешь или не чувствуешь того же самого, если…
– Шшш, – прервал меня он. – Я этого хочу. И не боюсь выйти на люди.
