Мила опасалась за ребенка, но, к ее удивлению, Сережа совсем не испугался. Страшный смысл произошедшего еще не доходил до детского ума, и по дороге домой мальчик расспрашивал бабушку в основном про собачку: кто же будет ее кормить, если раненого дядю в больницу заберут?
Глава 35
Арест Муркина
Витю Муркина арестовали в тот же день. Он находился в Смоленске, в своей квартире, оттуда его и увели.
Перед этим полицейские обнаружили в ноутбуке пострадавшего Разумова компрометирующее Муркина фото – вдвоем с жертвой недавнего преступления Александром Красухиным, причем недалеко от места преступления и всего за пару часов до убийства Красухина. Срочно опросили Светлану Фенину – студентку, приславшую фото на электронный адрес Разумова. Картина произошедшего стала очевидна: Разумов, получив фото, предъявил его Виктору Муркину, а Муркин в ответ попытался его убить, чтобы уничтожить улику. Почему не уничтожил? Тут все ясно: собака стала защищать хозяина и помешала.
То, что Муркин уехал в город до совершения попытки второго убийства (его видели вечером многие садящимся в маршрутку, и водитель маршрутки подтвердил, что довез его до города), ничуть не разрушало стройность обвинения. Напротив, так преступники поступают часто: уехал для отвода глаз, а потом вернулся и убил. Разумов лежал в реанимации, врачебный прогноз был скорее плох, чем хорош. Допросить Разумова было нельзя.
Леля узнала о попытке убийства Разумова от Милы. После беседы с Татьяной Викторовной они с Кристиной вместе дошли до поселка, но возле поворота на Парковую улицу, где жила Леля, расстались. Леля приглашала пообедать вместе, однако Кристина отказалась, сославшись на домашние дела: надо маме помочь с работами в огороде. Возможно, впрочем, что тонко воспринимающая людей Кристина почувствовала желание Шварц осмыслить полученные от Татьяны Викторовны данные в одиночестве. И на перекрестке они распрощались.
Оставшись одна, Леля тотчас погрузилась в размышления: родство одного из супругов Нестерук с хорошо знавшей Тиунова Нюрой заставляло задуматься. Вопреки прогнозам Шварц (она искала точки пересечения давней истории с мумией и нынешнего убийства) полученные сведения возвращали ее к «поколупанной» злоумышленником картине.
«Возможно, дело в обмолвке реставратора о подлиннике Врубеля и кто-то надеется его найти? Преступник думает (или знает), что при пожаре погибла другая картина, а Врубель, записанный юным художником, остался и осел у кого-то из сельчан в качестве не представляющей ценности мазни? – думала Шварц. – Злоумышленник не унес картину, а «поколупал», то есть добрался до возможного внутреннего слоя, убедился в его отсутствии и потому бросил ее. А искал у Нестерук не только потому, что бабушка Зины имела возможность чисто случайно вынести из господского дома именно ее, но и потому, что прабабка Саныча, вышивальщица Нюра, дружила с Тиуновым и могла получить Врубеля лично от художника. Почему же тогда, живя много лет в бедности, Нюра не пыталась ее продать? И кто из потомков может иметь эксклюзивные сведения о картине? Почему этот человек, вопреки официальным данным, надеется, что она не сгорела?».
Погруженная в такие мысли, Леля не сразу заметила необычное поведение Милы и Сережи. Однако очень скоро до нее стало доходить, что Мила странно грустна и молчалива, а Сережа все время спрашивает про собаку, хочет ее откуда-то забрать.
«Все дети просят собаку, а Мила оттого и грустная, что не может эту просьбу внука удовлетворить», – подумала Леля и решила вмешаться и помочь подруге.
– Сережа, – сказала она. – Вот возьмет тебе бабушка собаку, а что потом с ней делать? Здесь-то на даче собаке, конечно, хорошо бегать. Но ведь ты первого сентября в школу пойдешь, значит, в августе придется уехать в Смоленск. А там как быть с собакой? С ней надо гулять три раза в день. Ты же не сможешь три раза в день с собакой гулять?!
– Нет, – оживился Сережа. – Мы ее только пока здесь возьмем! А потом дядя выздоровеет, и мы вернем собаку ему!
– Какой дядя? – удивилась Леля и вопросительно посмотрела на Милу. Только теперь она заметила, что подруга не просто грустна – на ней лица нет.
– Милочка, что случилось?! – воскликнула Леля испуганно. – Какие-нибудь плохие известия от Володи?
– Нет, не от Володи, слава богу, – вздохнула Мила. – Понимаешь, боюсь тебе даже говорить, но у нас в Талашкине опять попытка убийства! – И она рассказала подруге все.
– Костя Разумов?! – Сказать, что Леля была потрясена, это не сказать ничего. – Костя Разумов?! А Витя где? Они же там вдвоем с Витей жили? Витя был при этом?
Мила пожала плечами.
– Кажется, Витя уже уехал в Смоленск. Там одна собака была, и все. Она нас туда привела, чтобы мы помогли. Кстати, действительно, Сережа прав. Надо сходить посмотреть, что там с собакой, взял ли ее кто-нибудь. Умная какая!
– Ура, мы и сходим! Да, бабушка?! – закричал ребенок. Мила молча погладила его по голове.
Немного поразмыслив, Леля поняла, что не выдержит неизвестности.
– Знаете что, – сказала она. – Давайте и правда пройдемся сейчас на Московскую улицу, к Костиному дому. Посмотрим, как собака там. Может, и впрямь забрать надо. А заодно, может, узнаем что-нибудь о Косте и Вите. Я бы и в полицию зашла. Ох, как хотелось бы Потапова встретить!
Дома мяса не было, поэтому вначале зашли в магазин, купить для собаки чего-нибудь мясного. В магазине продавщица оживленно разговаривала с двумя покупательницами. Слухи о покушении на Костю Разумова уже разнеслись по поселку. Рассказывала продавщица:
– …В реанимации лежит! Прогноз плохой, неизвестно, выживет ли! А напал на него друг, который приехал к нему отдыхать из Смоленска. Жил уже неделю, приходили они в магазин вместе, так что я его видела, невысокий такой. Он вначале уехал в город, а потом вернулся и хотел убить.
– И что ж, студент в доме один был?
– Один, с собакой. Родители в Турции отдыхают. Вот друга пригласил… на свою голову.
– Послушайте, что вы говорите, – вмешалась Леля. – Друг не мог на него напасть. С чего вы это взяли?
– Не я взяла, а Степаныч сказал: нашли напавшего, мол, уже, не беспокойтесь. Он вначале уехал в город, а потом ночью вернулся. Степаныч меня допрашивал тоже: я видела, как этот друг уехал в город. После обеда, ближе к вечеру дело было. Шел быстро, с рюкзаком, и видно, что очень волновался: поссорились, наверно. Сел в маршрутку и уехал. Собака за ним бежала, а потом я не знаю, куда она делась. Когда он вернулся, я, правда, не видела, врать не буду. Ночью, говорят, вернулся и напал. Тут и пешком дойти можно.
Из магазина Леля с Милой вышли растерянные. Неужели правда? Не может быть! Один Сережа радовался, неся купленную для собаки колбасу. Когда подошли, увидели, что ворота открыты. Во дворе на лавке возле стола в шортах и в старой футболке, совершенно не накрашенная, сидела Кристина с поникшими фиолетовыми кудерьками. Глаза у нее опять были заплаканные. Собака сидела рядом с ней. На двери дома – печать.
