К их столику приблизился официант и заговорил на французском. Даррен прервал его:
– Моя спутница не знает французского, – сказал он, видя ее замешательство.
– Прошу меня простить, мадемуазель! Готовы ли вы сделать заказ, мистер Льюис? Леди? – спросил он у обоих.
– Два луковых крем-супа, – отозвался Даррен, – а на второе… для моей спутницы медальоны в сливочном соусе и пюре с кресс-салатом, а мне, пожалуй, тартифлет.
– Десерт? Напитки? – подсказал официант.
– Что ты будешь пить? – Даррен посмотрел на Джо.
– Сок… яблочный, – тихо ответила она.
– А мне холодный чай с персиком и упаковку профитролей с собой. Пока все.
В ожидании заказа они немного разговорились.
– Я ведь приезжал пару лет назад. Странно, но тебя я не видел. Эми тогда оказалась в больнице в тяжелом состоянии.
– Да… ее фактически вытащили с того света, – задумчиво вспоминала девушка, – после своего воскрешения она сильно изменилась. Будто другой человек…
– В каком смысле? – заинтересовался Даррен.
– Не знаю, как бы это объяснить, – она словно сомневалась, стоит ли озвучивать свои мысли.
– Говори как есть, – настаивал он.
– Она… вдруг стала любить меня, – неуверенно протянула она.
– Что это значит? – в непонимании спросил Даррен.
– Раньше она не была такой, – с сомнением начала Джоди, – мы не зря с вами ни разу не встречались. С первого класса я училась в интернате с проживанием, и меня практически не забирали домой… даже не всегда на праздники.
Ее взгляд был отрешенным, почти безжизненным, и Даррену вдруг стало невыносимо больно за нее.
– А до школы я фактически жила в круглосуточном садике…
Он был поражен хладнокровием своей сестры, хотя сам рос приблизительно так же.
«Со мной все ясно… Я благодарен, что хотя бы не остался в детском доме, у меня была хоть какая-то семья, с которой я мог праздновать Рождество и Новый год. Которые, по меньшей мере, передавали мне подарки на день рождения. Но это ведь ее дочь…» – он невольно сжал кулаки.
– А что насчет твоих братьев? Они тоже росли в интернате? – спросил он сухо.
– Нет. Они учились в обычной школе, посещали обычные сады и на все праздники были с родителями, естественно, – с едва заметной саркастической ухмылкой отвечала она.
– Должно быть, ты ненавидишь свою семью? – с любопытством спросил он.
– Нет… – отрешенно сказала она, – я их вроде как, толком не знаю. В редкие дни, когда я появлялась дома, отец не обращал на меня внимания, братья вечно дразнили, а Эми… просто была холодна.
– Эми? – удивленно переспросил Даррен.
– Привычка с детства, – смутилась девушка, – она просила меня…
– Ваш крем-суп, – прервал ее рассказ официант.
– Спасибо, – отозвалась Джоди.
– Ты говоришь, она изменилась, – захотел услышать продолжение Даррен, когда они снова остались наедине, – что значит «стала любить»? – заинтересованно допытывался он.
Джо едва заметно улыбнулась, но как-то болезненно.
– Она начала называть меня «моя дорогая»… Велела отцу перевести меня из интерната в школу рядом с нашим домом. Стала ругать братьев, когда они снова принимались дразнить меня, – казалось, она готова была расплакаться, но ее глаза оставались сухими.
– Ты в порядке? – спросил Даррен, невольно накрыв ее ладонь своей, словно таким образом желая защитить от несправедливости этого мира.
– Да-да, – она натянула дежурную улыбку, – все в полном порядке, – вопреки ее словам, рука под его ладонью дрожала. Джо на мгновение снова подняла на него глаза. – Прошу, мистер Льюис, не говорите ничего Эми. Я не знаю, что на меня вдруг нашло. Я никому раньше не рассказывала…
– Чего ты боишься? – прищурившись, спросил он. – Разве она может тебе навредить?
– Она может… перестать любить меня, – прошептала девушка, – меня никто в жизни не любил, кроме нее. Пусть только последние пару лет…
Он смотрел в ее глаза и, казалось, видел, как рыдает ее душа.
– Почему ты не плачешь? – спросил он вдруг.
– Плачут те, кто надеется, что однажды их услышат и пожалеют. А я не надеюсь… – холодно ответила Джо и принялась за еду.
***
В задумчивости войдя в кухню с намерением быстренько приготовить завтрак, Даррен замер. Стол был уже накрыт. Девушка, стоя к нему спиной, очевидно, домывала посуду. Он невольно залюбовался представшей ему картиной. Впервые на его кухне хозяйничает кто-то кроме него.
– Доброе утро, – тихо сказал он, подходя к ней вплотную, и обнял за талию, нежно поцеловав в ушко.
– Доброе утро, – девушка прижалась к его щеке своей, прикрыв глаза от удовольствия.
– Почему не воспользовалась посудомойкой? – спросил он заботливо.
– Тут всего пара тарелок да сковородка. Я в состоянии справиться вручную, – усмехнулась она.
– Вот же упрямица… – он снова поцеловал ее ухо… шею, затем плечо…
…Даррен вскочил с кровати.
– Нужно умыться… или воды…
Он отправился прямиком в душ, включив прохладную воду, он оперся о стену в надежде, что это приведет его в чувство. Закрыл глаза, и перед его внутренним взором вновь возникла Джоди. Он трепетно касался губами ее шеи, крепко обнимая девушку за талию.
– Дьявол! – Даррен распахнул глаза, с силой ударив ладонью в стену.
Глава 4
Воскресное утро Даррена началось с раннего звонка.
– Да, – пробормотал он, чувствуя себя невыспавшимся и разбитым.
– Доброе утро. Неужели разбудила? – прощебетала Эми.
– А ты преследовала эту цель? – вяло спросил он.
– Нет, конечно. Решила узнать, как у вас дела.
– Как ты и велела: встретил, провел экскурсию, выделил комнату, – отчитывался Даррен, поднимаясь с кровати.
– Спасибо. Вы подружились? Как прошло знакомство? – расспрашивала сестра.
– Отлично, – довольно сухо ответил он, но тут же осекся, вспомнив, что Джо просила его ничего не говорить Эми.
– Что-то случилось? – проницательно спросила женщина.
Он немного помедлил, но все же решился:
– Это правда, что девчонка росла в интернате?
За его вопросом последовала длительная пауза.
– Я была не лучшей матерью для Джо, – сказала она спустя время. – Мне жаль…
– Зачем ты говоришь это мне? Это не мое дело, мне просто интересно, что потом изменилось? Неужели на пороге смерти ты, наконец, испугалась ее потерять? – не скрывая злости, спрашивал он, желая, однако, казаться беспристрастным.
