Глава 24
— И ты до сих пор ему не сказала! — изумленно воскликнула Ведетта. — Он пошел к Вильгельму за землей, когда у тебя есть все, о чем он мечтает! Не понимаю!
— Я уже говорила, почему промолчала, — хмуро буркнула Ида, поднимаясь с кровати.
— Ситуация изменилась. Вильгельм стремится соединить своих воинов родственными узами с саксами. Ты понимаешь, что это значит?
— Конечно. Чтобы получить землю, Дрого должен вступить в брак, — с горечью призналась Ида.
— И ты совершенно спокойно проводила его на встречу с Вильгельмом?
— В душе признаюсь, я надеялась, что Дрого не примет награду на таких условиях.
— Вот как? Из-за тебя?
— А что дает тебе основания так язвить? — возмутилась Ида.
— Он мужчина, рыцарь и этим все объясняется. Дрого не гончар, чтобы жить за счет изготовленных глиняных горшков, — ему нужна земля. Это не прихоть, так что можно не сомневаться, какой выбор он сделает.
— А что, если он меня любит…
— Даже если это так, он предпочтет брак с женщиной, которой обеспечит его землей. Ради этого он рисковал жизнью. Это была его мечта, как ты могла не сказать, что обладаешь тем, что ему нужно.
При всем своем упрямстве Ида не могла не согласиться с доводами Ведетты. Происхождению Дрого мог бы позавидовать и сам король, поэтому ему нельзя было оставаться наемником и полагаться на милость тех, кому придет в голову развязать войну. К тому же от него зависела и судьба его воинов. Почему он должен предпочесть им ее?
Ида с досады выругалась, что крайне возмутило Ведетту.
— Тебе уже хватит путешествовать с армией, а то скоро превратишься в солдафона.
Ничего не ответив, Ида открыла сундук и принялась перекладывать в мешок свою одежду.
— Ты что задумала? — нахмурилась Ведетта. — Никак бежать?
Она попыталась остановить Иду, ухватившись за одно из платьев, но та решительно вырвала его и запихнула в мешок.
— Мне нужно уехать, не хочу вынуждать Дрого делать выбор и становиться для него обузой.
— Ты всегда была умницей! Что случилось сейчас? Куда ты намерена бежать?
— У меня есть земля, а жить я могу и в хижине старой Эдит
— Всеми землями саксов сейчас распоряжается Вильгельм, и, если он пожелает, тебе придется выйти замуж за норманна.
— Ну и выйду!
— Не за Дрого, а за другого рыцаря?
Ида с силой затянула веревку на мешке.
— Но если он согласится жениться на другой саксонке, то почему бы мне не выйти за другого норманна?
— Но старая Эдит предсказала, что именно Дрого — твой суженый.
— Суженый — да: для сердца, для души, но про то, что он станет моим мужем, она не говорила. Ида опустилась на кровать и печально улыбнулась. — Ты права, конечно: наверное, следовало сказать ему о земле. Он человек трезвомыслящий, поэтому думает о будущем, причем не только о своем, а вот я привыкла думать только о себе.
Ведетта положила руку ей на плечо и улыбнулась:
— Хорошо, что ты это поняла, но уезжать совершенно необязательно.
— По-твоему, я должна жить с Дрого на положении шлюхи?
— Нет, — смутилась Ведетта и, опустив голову, принялась нервно теребить завязки на платье. — Но, я считаю, тебе надо бы дождаться возвращения Дрого, прежде чем что-то предпринимать.
Несколько секунд Ида молчала, раздумывая над словами Ведетты, и тихо произнесла:
— Ему наверняка предложат жениться.
Ведетта пожала плечами:
— Но ведь ты полагаешь, что он не захочет?
— Не понимаю: ты только меня убеждала, что самое важное для него — земля.
— Все равно тебе не надо спешить: дождись его!
— Нет!
— Но как ты собираешься добраться до хижины старой Эдит? Ведь это очень далеко.
— Да, но я проделаю этот путь гораздо быстрее: ведь мне не нужно останавливаться, чтобы опустошать деревни.
— Твои слова, внушают опасение: ты что, возненавидела норманнов? — встревожилась Ведетта.
— Нет не их, а захватнические войны, которые рушат человеческие судьбы, — едва слышно ответила Ида — Это монархи развязывают войны, способны думать только о власти и деньгах, а судьбы подданных им совершенно безразличны. Считается, что войны — это наказание Божье за грехи человеческие, но я всегда знала, что войны творят люди.
Ведетта грустно улыбнулась и обняла Иду:
— Девочка моя, тебе столько пришлось пережить, ты стала смотреть на мир с горечью.
— Нет, просто стала мудрее. А теперь мне пора: я должна уехать до того, как Дрого вернется.
— А вдруг он все же откажется от предложения Вильгельма? Вот он вернется, увидит, что тебя нет, и…
— Если он действительно захочет меня вернуть — разыщет: я ведь не прячусь. Тебе нет нужды скрывать от него, куда я направляюсь, но все же о земле прошу пока молчать…
— Хочешь его проверить?
— Да. Если он все же сделает выбор в мою пользу мне хочется быть уверенной, что это не из-за земли.
Ида накинула капюшон и грустно улыбнулась.
— Но как ты поедешь одна? — с тревогой спросила Ведетта, провожая ее к двери.
— Надеюсь, меня проводит Бран.
— Но он присягнул на верность Дрого, если тайком уедет, это будет считаться предательством.
— Тогда остается Годвин.
— Ему сейчас не до тебя — полно забот с детьми.
— Зачем все усложнять? Ты разве не можешь некоторое время присмотреть за малышами?
— Допустим. Но на чем ты поедешь?
— Можно воспользоваться повозкой и лошадью, что Дрого взял у старой Эдит. Если он считает, что все это принадлежит ему, я верну, как только доберусь до Пивинси. А теперь передай Годвину, что я жду его у восточных ворот.
Ведетта поцеловала Иду в лоб и молча вышла.
Девушка смотрела ей вслед, размышляя, правильно ли поступает: не только бежит от человека, которого любит, но и намеренна путешествовать по разоренной земле, где можно наткнуться на кого угодно: множество людей, чьи дома сожжены и запасы разграблены, бродят в поисках пропитания.
Добравшись до восточных ворот, Ида отметила, что дорога на Пивинси совершенно пустынна, не то что мрачные и кривые улочки Лондона. В городе ей было страшно даже за порог выйти: можно было тут же оказаться в руках насильников. На одиноких саксонских женщин норманны смотрели как на легкую и законную добычу, поэтому увидев, с каким интересом поглядывает на нее охрана, Ида не стала подходить близко к воротам. Оставалось только надеяться, что необходимость стоять на посту не позволит солдатам броситься за ней в погоню.
