Постепенно все, кто заинтересовался этим происшествием, разошлись, я слышала, как говорили, что шутник так и не появился на берегу, должно быть побоялся всеобщего осуждения.
Я совсем успокоилась, но купаться мне почему-то расхотелось. Да и все из моей компании посоветовали мне не заплывать больше далеко в море, раз здесь водятся такие вот негодяи. Ничего не поделаешь, придется, как это делают многие купальщики, плескаться у берега, хотя такое купанье не доставляет мне ни малейшего удовольствия.
Мы с Романом позанимались на обеих машинах всего четыре дня, когда месье Дэсплен сообщил, что полиция освободила мой дворец, можно возвращаться. Место преступления полиция оставила незапертым, значит, доступным всем. Никаких указаний полиция не дала моему поверенному, из чего следует, что мои дом перестал полицию интересовать.
И я немедленно отправилась в Монтийи с Романом и, ясное дело, Гастоном.
* * *
Жуткая вонь уже почти целиком выветрилась, потому что прекрасная погода позволяла день и ночь держать окна нараспашку и даже устраивать сквозняки. Правда, неприятный запах еще сохранился в складках ткани, поэтому я распорядилась снять и отдать в стирку все занавески и шторы. А потом что-то придется делать и с мягкой мебелью, но это потом. Впрочем, в буфетной или кабинете экономки, уж не знаю, как эту комнату и назвать, мягкой мебели было немного: диван, кресло, три полумягких стула и несколько декоративных подушек на диване.
Месье Дэсплену явно не хотелось заниматься вместе со мной осмотром места происшествия.
— Уж и не знаю, что мадам надеется здесь найти, — брюзжал он. — Полиция провела обыск, а уж она сделала это профессионально. И тщательно, я уверен, они очень надеялись обнаружить здесь хоть что-то, что помогло бы им выйти на таинственного любовника Луизы Лера. Не знаю, нашли ли.
Я не теряла энтузиазма.
— Ну что ж, если найду то же, что и они, буду знать столько же, сколько и они. Надеюсь, они отсюда ничего не забрали?
— Меня заверили — ничего. Сфотографировали то, что сочли нужным.
— О, вот именно — фотографии! Я бы хотела на них посмотреть.
— Вряд ли полиция даст мадам свои фотографии...
— Да не полицейские! — перебила я нотариуса. — Я бы хотела отыскать здесь фотографии Луизы Лера.
К этому времени я уже знала, что фотографии стали очень распространенным явлением в двадцатом веке, что вряд ли найдется во всей Европе хоть один человек, у которого бы не было никаких фотографий. Наверняка и у Луизы Лера они тоже были, а мне так хотелось увидеть эту женщину! Не тот парадный фотопортрет, что стоял в спальне прадедушки, наверняка приукрашенный, а обычное фото. Однако я не стала делиться с нотариусом своими надеждами, а просто приступила к поискам. И никаких фотографий не обнаружила! Правда, отыскался прадедушкин альбом. Не знаю, зачем экономка уволокла его в свою комнату, может, хотела продемонстрировать любовь и преданность своему принципалу. В нем был сплошной прадедушка. Вот он перед дворцом, одной ногой ступил на парадную лестницу. Вот несколько снимков — он на лошадях. Вот в обществе каких-то мужчин, судя по внешнему виду, важных личностей. Вот он в гостиной у камина, вот в той же гостиной с партнерами за карточным столиком. Вот все сидят за большим столом, а прадедушка поднимает бокал, открыл рот — явно произносит тост. Но ни одного снимка с Луизой Лера!
Я с грустью подумала — придется, видимо, перелистать многочисленные семейные альбомы во всем доме, не может ее там не оказаться. И тут нотариус выдал мне новость. Ну и вреднюга, не мог этого сделать раньше!
— Я полагаю, — важно произнес месье Дэсплен, — я полагаю, что свои семейные фотографии Луиза Лера держит, скорее всего, у себя дома. Вернее, держала, но наверняка они там и остались.
— Как это? — безмерно удивленная и, естественно, разочарованная, спросила я. — А я-то думала, что она жила здесь, в этом доме.
— Так оно и было, — пояснил нотариус, — но как особа предусмотрительная, сохранила за собой свою прежнюю парижскую квартиру, где и была прописана. Разве мадам не обратила внимания на тот факт, что, проживая в Монтийи, она свидетельство о браке оформила в Париже? В семнадцатом районе!
Не подумала я об этом, а ведь доводилось слышать, что оформлять брак принято по месту жительства молодой. Эх, как-то я совсем забыла об этом.
А месье Дэсплен продолжал:
— Раньше в парижской квартире Луиза Лера жила вместе с матерью, а после смерти матери оставила эту маленькую квартирку за собой. Все эти годы оплачивала ее. Иногда, наезжая в Париж, оставалась в этой квартире на день-два, — каким-то недовольным тоном продолжал месье Дэсплен, словно предъявляя покойной претензии. Впрочем, тут же пояснил причину недовольства: — Признаюсь, я и сам не знал о наличии этой квартиры, счета экономка оплачивала сама, они через мою контору не проходили. Так вот, я надеюсь, все свои личные вещи она хранила именно там.
Ну, ясно, там! Эх, прошляпили! Последняя надежда:
— А полиция там тоже рылась?
— Разумеется, — ответил нотариус. — Тем более что ключи от той квартиры полицейские сразу нашли на трупе.
Вот когда я пожалела, что нашли полицейские, а не я. С другой стороны, как вспомню, что представляла собой бедная Луиза Лера. Бог с ними, ключами, то есть, я хотела сказать — с полицейскими.
— А ключи от квартиры где? — как можно равнодушнее поинтересовалась я. — Или их пока полиция не отдает?
— Напротив, полиция попросила меня найти человека, который мог бы сходить в ту квартиру и высказать свое мнение о некоторых вещах, заинтересовавших полицию в квартире покойной.
— Кто может быть таким человеком?
— Эту роль предложили мне, — высокомерно ответил нотариус, всем видом показывая, насколько данная роль для него оскорбительна. — Я ответил инспектору полиции, что не считаю себя компетентным экспертом по оценке личных вещей мадемуазель Лера и не имею никакого желания копаться в личной жизни этой особы. Я имел с ней дело постольку, поскольку оно касалось моего клиента, графа Хербле. Я предложил полиции самой подыскать кого-нибудь из прислуги, долгие годы проработавшей с экономкой.
— Таким лицом может оказаться человек, очень не любивший покойной, или, напротив, очень ей преданный, — высказала я умную мысль.
— Весьма тонкое замечание, — оценил его и нотариус.
— А что же полиция обнаружила в квартире экономки? — не выдержала я. — Наверняка они вам сказали, уважаемый месье Дэсплен.
— В самых общих чертах. Кое-какие драгоценности и бижутерия. Ну и то, что так интересует мадам — фотографии, письма, какие-то бумаги.
— А родственников у нее нет?
— В том-то и дело, приходится обращаться к людям посторонним.
— Могут быть и дальние родственники. Ведь и квартира, и вещи, оставшиеся в ней, должны быть кому-то переданы.
