Когда я приехала в город, вернулась в свой дом, обняла бабулю, успокоила ее, не вдаваясь в подробности, рассказала об Африке.
А потом наскоро приняла душ, и тут же отправилась в больницу.
– Мне нужно увидеть Брайана Дэниэла Сайлоса, – сказала я дородной даме в белом халате.
Она окинула меня взглядом и усмехнулась.
– И кем же вы ему являетесь? – спросила она.
Сначала я хотела сказать: «Я его студентка», но потом передумала. Судя по взгляду, студентки ходили сюда толпами. Ну как же, он и раньше был всеобщим кумиром, а теперь в него стреляла поклонница! Загадочная и трагическая фигура. Да он наверняка стал популярнее иных рок-звёзд.
Впрочем… Даже не влюбленные студентки вполне могли быть расстроены тем, что в преподавателя стреляли.
– Я его племянница, – проговорила я, стараясь придать своему лицу выражение спокойной уверенности.
– Ещё одна племянница! – усмехнулась женщина. – Ну и плодовитые же у него братья с сёстрами!
Ясно… Значит, не одной мне пришло это в голову. И многие из студенток уже прибегали к этой маленькой невинной лжи.
– Но я… я… это же правда!
Конечно, это неправда. Но что я могла сказать? Я его любовница? Я его женщина… Вот уж это точно не нужно. Хватит ему одного скандала с участием студентки. Только я ведь действительно значила для него больше, чем другие? Или все-таки нет?
– Спросите у него! Скажите, что пришла Энни Ричардс. Я уверена, что он обязательно….
Она остановила меня жестом, набрала какой-то номер и заговорила в трубку.
– К нашему профессору ломится ещё одна девица. Да, да, тоже племянница. Энни Ричардс. Говорит, он захочет её видеть.
Потянулось долгое ожидание. Потом в трубке заговорили. Женщина внимательно выслушала ответ, перевела взгляд на меня и сказала:
– Боюсь, мисс Энни Ричардс, у меня для вас плохая новость. Он не хочет вас видеть.
Глава 19
Следующие несколько дней я провела как в бреду.
Конечно же, он не хочет меня видеть. Он говорил правду, я даже не захотела его слушать.
Марианна, чёртова Марианна! Всё дело в ней! Она и вправду сходила с ума по мистеру Сайлосу. Неужели писала ему письма? Чёрт возьми, это же так глупо!
И тогда, услышав нелепую сплетню, для которой мы же с Дэниэлом и дали повод, она решила, что можно попытать счастья…
И попытала! А я приняла всё за чистую монету. Почему, ну почему я тогда его не выслушала? Почему не приехала на встречу? Почему позволила рухнуть своему единственному настоящему счастью? Почему позволила себе потерять его?
За окном бушевало лето, радуя зеленью и пением птиц. Из кафе на улице лилась музыка, раздавался веселый и беззаботный смех. Но разве это волновало меня сейчас?
Я сидела дома рядом с бабулей, развлекая её разговорами. Наверное, сидела слишком долго… Так что даже бабушка спросила, почему я не иду гулять в такую прекрасную погоду.
Только мне не было дела до того, что происходит снаружи. Единственная связь с миром, которая меня теперь интересовала, – это раз в день позвонить в госпиталь и убедиться в том, что мистеру Сайлосу лучше.
Что ж. Он жив и идет на поправку. Пусть даже я его потеряла – это были хорошие новости.
Откровенно говоря, я уже даже стала подумывать о том, чтобы вернуться. В Африку, к своим босоногим ученикам, которым я, по крайней мере, точно нужна. Во всяком случае, некоторые из них даже плакали, когда я уезжала. И уж точно никому не пришло бы в голову послать меня к чертям, если бы я решила навестить их в больнице!
Да, я злилась на себя за допущенную ошибку. Но ничуть не меньше я злилась на Сайлоса, который не давал мне шанса эту ошибку исправить.
Я уже почти было решилась уехать, когда мне на телефон пришло сообщение:
«Будь по этому адресу сегодня в 22:00».
Я перечитывала эти слова снова и снова и на глазах наворачивались слёзы. Что это значит? Что ждёт меня там? Он хочет со мной встретиться и выяснить все, или это будет прощальная встреча? Может быть, того, что он отправил меня в больнице, ему мало, и он хочет сказать это мне лично?
Такси остановилось возле особняка с высоким забором. Я сразу догадалась: это дом Брайана Дэниэла Сайлоса. Тот самый дом, в который мы должны были поехать в тот роковой день. Тот самый дом, в который не поехали…
Я зашла за ворота и позвонила в дверь, стараясь придать себе независимый вид. Я не позволю ему прочитать по моему лицу, сколько слёз было пролито за эти пару недель, и уж тем более сколько их было пролито за всё это время.
Я вообще не стану больше плакать о нём.
Двери открыли.
Он встретил меня на пороге, осунувшийся, похудевший, но всё такой же уверенный в себе. Жёсткая линия губ, упрямый подбородок и лёд в глазах.
– Здравствуйте, – пробормотала я, не зная, как теперь к нему обращаться.
Кто сейчас стоит передо мной? Мой страстный любовник или неприступный преподаватель?
Он задержал меня в дверях, словно ощупывая взглядом: лицо, руки, плечи. И мне не было плохо или неуютно – наоборот, я бы хотела, чтобы этот мужчина смотрел на меня всегда. До самого моего последнего вздоха.
– Я задолжал тебе ужин, – сказал он ровно и бесстрастно.
И я снова никак не смогла бы угадать, что на самом деле это значит: что он хочет меня видеть, или что действительно решил расплатиться по счетам прежде, чем расстаться?
– Это вовсе необязательно, – пробормотала я. – Если вам это неприятно… я с радостью прощу вам этот долг.
– Но зачем-то ты прилетела сюда из Африки? – усмехнулся он.
– Я узнала, что случилось…
– И твоё сердце исполнилось жалости? – его улыбка стала злой и ледяной.
Конечно, этому сильному и волевому мужчине не хотелось, чтобы его жалели. И тем не менее чужой жалости за последние дни он получил с избытком.
– Нет… да… то есть, – я запнулась, но, собравшись с мыслями, продолжила, – я поняла, что ошиблась. У вас ничего не было с той девушкой. И я хотела извиниться. Простите.
– И как же ты это поняла? Прочитала в газетах?
Это было не совсем так, хотя, по большому счёту, он прав. Я промолчала, ничего не ответив.
– То есть, газетам ты веришь больше, чем мне? – сделал он неутешительный для меня вывод.
– Простите… – снова пробормотала я. – Поэтому вы не захотели видеть меня в больнице?
И в ту же секунду оказываюсь прижата к холодной стене.
– Я не хотел тебя видеть? – переспрашивает мистер Сайлос, окидывая меня потемневшим взглядом. – Боюсь, тот день, когда я не захочу тебя видеть, наступит нескоро. Если вообще наступит.
