– Что ты несешь? – Виталлески нахмурилась. – Грег пытался обезопасить тебя!
– Правда? Неужели от себя самого?
– Ты не знаешь и крохи того, что…
– Милада, хватит! – Сан Венте подошел к сестре и что-то шепнул ей на ухо, мигом успокоив, а потом направился ко мне. – Ты хотела знать, для чего мне столь необходима супруга? Изволь.
– Опять солжешь?
– Нет, на этот раз ты увидишь все собственными глазами.
– Ох, уволь! Кассандру Кляйн я тоже видела собственными глазами, а потом услышала (собственными ушами, позволь заметить), что она давным-давно мертва!
– На этот раз тебе придется поверить. – Он схватил меня за руку.
Я тут же дернулась назад:
– Не смей прикасаться! – прошипела змеей, прекрасно понимая, что толку от этого немного.
Сан Венте сложил руки на груди.
– И не позволишь объяснить?
– Надоело искать оправдания.
В его черных глазах мелькнуло сочувствие.
– Ты говорила, что супруги должны доверять друг другу.
– Я и сейчас так думаю. Другое дело, что у меня к тебе доверия совсем не осталось.
– Как будто раньше было.
– Было, – я вскинула голову, – было! Пусть немного, но я старалась разглядеть в тебе человека, понять твои мотивы, суметь ужиться.
– Ты просто боялась за свою жизнь!
– А разве это плохо?! Любой здравомыслящий человек будет опасаться за свое благополучие!
– Я никогда не желал тебе зла! – Сан Венте схватил меня чуть выше локтя, не позволяя вырваться. – Тебе ничего не угрожало!
– И почему я в это не верю? – горько покачала головой я.
* * *
Мы шли в подвал. Именно там, по словам сан Венте, располагался ритуальный зал. Я спиной ощущала тяжелый мужской взгляд, но заставляла себя идти спокойно, распрямив плечи и не задумываясь о том, что может сейчас произойти. Виталлески шла рядом, изредка косясь в мою сторону, но разговаривать не торопилась.
Филин приоткрыл одну из дверей, являя длинный, мрачный коридор.
С каменной кладкой, кое-где заросшей мхом и тусклыми факелами, он выглядел устрашающе. Вообще, коридоры подобной конструкции редко встречались в замках, чаще всего их строили как короткий путь к семейным склепам.
Я нервно передернула плечами от этой мысли и тут же почувствовала мужскую руку между лопаток.
– Его строил еще мой прадед, – прозвучал глухой голос сан Венте. – Обычный коридор, просто немного древний.
Надо же… он старался меня успокоить. Я ускорила шаг, чтобы прервать прикосновение, но ладонь супруга так настойчиво прилипла к позвоночнику, что сколько бы ни пыталась оторваться, так и не получилось.
Рядом тихонько хмыкнула Виталлески, но, встретившись со мной взглядом, тут же отвернулась.
Сам ритуальный зал представлял собой довольно мрачное помещение. Темные стены, серый каменный пол и узкое горизонтальное оконце под самым потолком, в это время года запорошенное снегом. Я мимоходом отметила четыре кресла с высокой спинкой по углам и огромный плоский камень посередине. На таких приносят жертву во славу рода.
– Ни один сан Венте не приносил кровавых жертв, тебе нечего опасаться, – шепнул супруг и указал на одно из кресел. – Садись.
Я села.
Граф смотрел пристально, в его темных очах отражался огонь факелов, что придавало облику зловещее умиротворение, но я так устала бояться, что совершенно не прореагировала.
– И что теперь? – Голос звучал бесчувственно и холодно.
– Надо подготовиться. – Сан Венте что-то поискал в моем лице, но так и не найдя, кивнул: – Спасибо за покорность. – И вышел из зала, лишь напоследок приказав: – Фил, быстро за мной!
Я осталась сидеть в кресле. Гордо и спокойно, как и подобает истинной Шейо.
Виталлески осталась стоять рядом, и с каждой минутой наше молчание становилось все более гнетущим. В какой-то момент мне показалось, что не выдержу и первой подам голос, но разум взял верх, вынуждая стиснуть зубы и сверлить княгиню мрачным взглядом. Это ей должно быть неуютно, а не мне. Должна же быть у нее совесть?!
– Странное дело, – наконец сказала женщина.
А я настолько сосредоточилась на собственных мыслях, что не сразу поняла, откуда идет звук, и только проморгавшись, обнаружила шевелящиеся губы у Виталлески.
– Ты даже ничего не спросишь? – поинтересовалась она, смотря с каким-то странным интересом. – Совсем ничего?
– А стоит?
– Все зависит от того, что тебя интересует. – Виталлески прошлась по залу от одного угла к другому, давая время на размышления.
Но задавать вопросы не хотелось. К чему? Плавая между ложью и правдой, тяжело адекватно воспринимать информацию.
– Молчишь…
– Молчу. – Я опять вздернула подбородок и откинулась на спинку стула. – Молчание иногда ценнее всяких слов.
– Не доверяешь. Значит, не глупа. – Она дошла до камня и села на самый его кончик. – Грег сожалеет о том, что вновь попрал твое доверие.
– Он сам так сказал?
– Это понятно без всяких слов. Ты почему-то важна ему.
– Еще бы, – усмехнулась я. – Ведь именно поэтому он женился. Мы все важны ему! Шейо, Кляйн, Вайнон, Деграй… Не знаю, правда, почему, но очень важны. Он так настойчиво заманивал нас в свои сети, что сомнений в ценности не оставляет.
– Ты забыла еще малышку Мирию Уилли.
– Ей всего шесть лет.
– Почти семь. Через неделю исполнится семь, – мягко улыбнулась Виталлески. – Но она так же входит в ваш солнечный квинтет.
– Ах да, проклятое солнце… Неужели в ваших душах столько мрака, что кровь солнечной девочки на вес золота? – Я сказала наугад и совершенно не ожидала, что княгиня вздрогнет.
– Если бы все решалось золотом, – прошептала она. – Думаешь, не пытались? Но нет… Деньгами тут не помочь.
– Только душами? А совесть после этого не гложет?
– Что бы ты понимала, – горько хмыкнула Виталлески и на мгновенье потеряла все свое очарование. Ее лицо исказилось, будто от боли, голова затряслась, а из глаз пропало какое-либо осмысленное выражение. – Смотри, глупая девочка, смотри и радуйся, что тебя такое никогда не постигнет.
Она прикрыла лицо руками и с силой потерла щеки и лоб. И тут же на моих глазах от ее нижней губы до виска простерлись два отвратительных шрама, враз перечеркивающие всю красоту.
– Видишь? Ты видишь?! По одному за каждые два года. – Виталлески скривилась, совсем как сан Венте, и покачала головой. – Плата за сестринскую любовь.
– О боги… – Я с ужасом смотрела на прекрасную женщину, которая сейчас выглядела далеко не так величаво, и не могла поверить собственным глазам. – Что это?
