Я вздохнула. Сан Венте вызывал противоречивые чувства. Ненужный, но настойчивый; непонятый, но всевластный, чуждый, но связанный брачной клятвой. Он внезапно ворвался в мою жизнь и раскрасил ее туманными, полуночными штрихами, а сейчас так же сумбурно пытался все упорядочить и вернуть яркие краски. Казалось, ритуал Милады дал ответы на многие вопросы, но мне было мало. Я перестала бояться за свою жизнь, но продолжала рассматривать графа сквозь призму недоверия. Слишком больными оказались его признания, слишком неуместными слова благодарности, слишком непонятными испытываемые чувства.
Сан Венте по-прежнему был загадкой. И если, глядя в его глаза, я перестала видеть мрак, то смотря на его руки, вспоминала о графинях.
До башни оставалось совсем чуть-чуть… Ступая по третьему этажу, мой супруг высоко держал голову и надменно улыбался придворным дамам, которые совершенно по-глупому хихикали, осматривая залы. Они предвкушали зрелище! О да, я заглядывала в их глаза и видела лишь огромное неуемное любопытство и ни капли понимания. Для них жилище Гуллонского чудовища выглядело диким, неизведанным миром.
До заветной двери оставалось всего десять шагов.
Я не знала, что там скрывалось, ведь единственный раз, когда сан Венте соизволил показать башню, оказался нелепым розыгрышем, призванным утихомирить мои подозрения. Но там явно скрывалась какая-то тайна – ах, как хотелось ее узнать! В какой-то момент я поймала себя на мысли, что веду себя подобно этим отвратительным девицам. Так же страдаю от любопытства и посягаю на чужие тайны, которые – кто знает? – являются очень личными.
Я поморщилась и глянула на супруга. Его походка оставалась твердой и решительной, а спина – прямой. С первого взгляда и не скажешь, что сан Венте нуждался в оправданиях, он вел себя как повелитель. Да что говорить, он и был повелителем! Владыкой в своем собственном замке, в Гуллонском лесу, в сердцах дорогих ему людей.
Деграй чувствовал это и старательно огрызался, но раз за разом терпел неудачу.
Я находилась в самом конце процессии, подальше от короля и собственного мужа. Сан Венте настойчиво отделял меня от собственных прегрешений и, если честно, это удивляло.
Но вот граф наконец приблизился к входу, чуть замедлился, обернулся, нашел меня взглядом и… направился дальше. Невзрачная дверца в стенной нише так и осталась позади, а его величество с кавалькадой «доброжелателей» поднимались по ступеням совсем другой башни.
Я видела ее. Абсолютно пустое помещение с каменной кладкой на полу и голыми, холодными стенами. Оно не шло ни в какое сравнение с остальным богатым убранством и казалось бледным пятном на фоне мрачной красоты замка. Но в данном случае эта башня была идеальной.
– Прошу, ваше величество… Господа… – Сан Венте обвел рукой помещение. – Осматривайте все, что душе угодно. Я же, с вашего позволения, подожду у подножия лестницы вместе с супругой: не думаю, что молодой графине стоит тут находиться.
– Конечно, Грег, конечно, – кивнул король, хмурясь в сторону озадаченного Деграя.
Сан Венте подхватил меня под руку и настойчиво потянул за собой, принуждая быстро сбежать по ступенькам и, прислонившись спиной к стене, взглянуть ему в лицо.
– Почему ты не ушла? – спросил граф, едва гости скрылись из виду. – Почему осталась?
– Идти некуда.
– Как это некуда? Ты могла вернуться домой!
– Мы связаны клятвой, забыл? Я навеки твоя жена. У меня даже собственного имени не осталось! Я сан Венте, хотя, видят боги, все бы отдала, чтобы ею не быть.
Он немного помолчал и предположил:
– Ты могла уехать куда-нибудь.
– А толку? Скитаться по миру, закованной в цепи супружества?
– Глупая девчонка, ты рисковала! – Руки сан Венте обвились вокруг моей талии, не позволяя сдвинуться ни на шаг. – А если бы король поверил Деграю?
– Все получили бы по заслугам, ведь обвинения не голословны, не так ли?
Мужчина сдвинул брови.
– Я виновен, но не до такой степени, чтобы болтаться на виселице.
– Тогда надо было сказать им правду!
– О, король с легкостью мог назначить новое расследование, и все стало бы так, как и должно быть… если бы ты уехала и была в безопасности. Но ты осталась.
– Осталась. – Я вздохнула. – Свобода – самая ценная вещь на свете, но даже если я уеду, свободной чувствовать себя не стану. Ты мой муж и останешься им в любом случае.
Он поднял на меня взгляд и нахмурился.
– Тебя это тревожит?
– Уже нет, – ответила я честно. – Смирилась. Просто отвратительно вспоминать, что выдали замуж, не спрашивая согласия, без любви, без элементарной симпатии, без каких-либо положительных чувств. Отдали во владение незнакомому человеку. Но как бы ни повернулась судьба дальше, сделанного не вернуть. – Я грустно улыбнулась. – Клятва привязала нас друг к другу на века, и даже если тебя повесят как преступника, я останусь графиней сан Венте.
– Но станешь свободной.
– Свободной вдовой? И остаться наследницей твоих проклятий? Нет уж, пусть остается так, как есть, в конце концов, живой муж лучше мертвого. Мы можем построить брак на взаимоуважении.
Он усмехнулся:
– Да, ты ценишь доверие между людьми, я помню.
– Ценю, – подтвердила я. – Ценю! Это то самое чувство, из которого вытекает все остальное.
– Например?
– Забота, благодарность, понимание, нежность. Есть много всего, что может заменить любовь. Я даже готова стать хорошей женой, если ты начнешь относиться ко мне с уважением.
– Это твое условие?
– Да. – Я пожала плечами, чем вызвала у супруга пристальный взгляд. – Вначале клятва не давала возможности избежать свадьбы, а потом новые клятвы не оставили возможности развода. Но еще не все потеряно, мне, как и каждой девушке, хочется долгой и счастливой жизни.
– А я, как всегда, все порчу?
– Убери ложь из наших отношений и прояви уважение, больше ничего не прошу.
Сан Венте долго смотрел мне прямо в глаза, пытаясь выискать там что-то доступное лишь ему одному, а потом напряженно спросил:
– И тебя не смущает мое уродство?
– Внешнее? Нет, не смущает ни капельки. Я никогда не оцениваю людей по внешнему виду. Намного хуже, если у человека уродливая душа.
– На моей душе больше шрамов, чем на лице.
– Верю. – Я старалась не отводить взгляда, понимая, что этот разговор важен для мужчины. – Но так же верю, что внутри тебя есть что-то светлое и чистое. То, что делает тебя любящим братом, верным другом, хорошим хозяином. Король тебя ценит, прислуга уважает, Милада души не чает… Ведь не могут столько людей ошибаться, правда? – Я дотронулась кончиками пальцев до его шрамов. – А внешность – это пустое… Она всегда обманчива, ибо настоящая красота сокрыта глубоко внутри.
