– Дай мне своё весло, – потребовала она.
– Моё – что?
– Обвяжи моими юбками весло и швырни как можно дальше от лодки. Аллигаторы поплывут за добычей и, может быть, отвлекутся от нас.
– Думаешь, они купются?
– Мы что-то теряем кроме моих нижних юбок?
– Ага. Моё весло. И почему тебе всё время удаётся подбить меня на самые нелепые выходки, женщина? Ладно, посмотрим, как подействуют твои финтифлюшки и бантики на крокодилов.
– Уверена, они тоже поддадутся на моё обаяние.
Весло в рюшках со свистом рассекло воздух и с громким всплеском ушло под воду.
Заколотив хвостами по воде, чудовища бросились к кукле.
– А теперь быстрее! Гребите изо всех сил!
Мужчины не заставили себя просить дважды. Все дружно налегли на вёсла.
Обернувшись, Айрис увидела, как подоспевший первым аллигатор бросился на человеческий муляж и, с хрустом сомкнув на весле мощные челюсти, уволок под воду.
– На её месте могла бы быть ты, дорогая, – хмыкнул Дойл.
– Или ты, – не осталась Айрис в долгу.
«Пять обезьянок дразнили крокодила, – с издёвкой затянула Айрис так полюбившуюся Дойлу песенку.
– Глупый крокодил, не поймаешь нас, – подхватили хором все.
Через полчаса они достигли песчаной отмели, на которой их ждали товарищи.
Наполненные бочки в один заход на корабль было перевезти невозможно. Было принято решение сделать несколько подходов. Сначала – вода (и золото), потом – древесина, и, наконец, пассажиры.
Айрис казалось, что она задыхается от духоты и от влажности. Одежда была мокрая от пота, вся, до последней ниточки. Даже волосы намокли и липли к плечам и к шее.
– Дойл, мне просто необходимо искупаться, – взмолилась она.
Он стиснул в зубах сигару и грубо рыкнул в ответ:
– Мне действительно стоит объяснять барышне, почему у неё сегодня не будет горячей ванны?
– Я горячей и не прошу!
– А получишь именно такую. В здешних водах водится очень много мерзких рыбёшек, которые с виду, ну просто такие же вот милашки, как ты. Гладенькие и симпатичные. Но у них есть много мелких зубов. И вообще – их много. И они обожают нежную плоть прекрасных леди – деликатес, редко им попадающийся.
– Я оценила ваше остроумие, милорд. А теперь хочу искупаться.
– Попробую ещё раз. Помимо прекрасных милых рыбёшек, там водятся ещё и длинные полупрозрачные червячки. Эти с виду похожи на волосы Каро. Бесцветные такие. Наибольший восторг эти крошки испытывают, забираясь человеку в самые интимные места. Ты уверена, что хочешь именно этого?
– Нет. Я просто хочу купаться.
– Ну так иди и купайся! Если наги, пираньи, белёсые черви тебя не способны напугать.
– Неужели нельзя ничего придумать? – в отчаянии воскликнула Айрис.
– Потерпи до корабля. Наверняка в старых бочках осталась вода, не слишком пригодная для питья. Будет тебе горячая ванна – слово джентльмена удачи. Не дуйся, красатуля. В конце концов чистой ты мне тоже нравишься больше. Ну что? По рукам?
– А куда ж я денусь? – тяжело вздохнула Айрис. – По рукам.
Но смирилась Айрис только для виду. На деле же, осторожно, с опаской озираясь по сторонам, отошла чуть подальше. Завернув за дерево, закрывающее обзор, торопливо расстегнула лиф и без того безнадёжно испорченного платья и вошла в воду по колено. Намочила длинные юбки в и, не выжимая, начала обмывать мокрой тканью лицо, шею, руки и плечи, щурясь от удовольствия.
Ощущение чистоты и прохлады на раздражённой коже были в действительности так же хороши, как она себе это представляла.
– Вы всегда столь настойчивы в исполнении своих желаний?
Обернувшись, Айрис вновь увидела Дойла. Выудив из кармана очередную сигару он неторопливо её закурил. Пламя бросало оранжевый отблеск на его резкие черты лица.
Воздух словно заполнялся угрозой.
Серые глаза Дойла были одновременно прозрачными и холодными и в тоже время казалось, что в глубине зрачков что-то занялось огнём так же, как заалел кончик душистой сигары, зажатой между узкими, бледными губами.
– Кажется, мне пора, – выдохнула Айрис.
Он ничего не ответил. Даже не шелохнулся. Но когда она попыталась обогнуть его, Дойл схватил её за руку и дёрнул на себя.
Айрис споткнулась от неожиданности, падая полуобнажённой грудью на влажную от пота грудь Дойла, совершенно открытую под расстёгнутой до самого пояса бриджей рубахой.
Прикосновение его тела ошеломило. А ещё больше удивило то, что в подобных обстоятельствах и обстановке она вообще способна «ошеломляться» подобным образом.
Айрис никогда не нравилось явное доминирование мужчины в любовных играх, но, видимо, дикая земля каким-то особенным образом действовала на неё. Потому что она с наслаждением чувствовала и жёсткую хватку его пальцев, и звериный запах его кожи.
А когда он начал целовать её с жестокой страстностью, Айрис понравилось и это тоже.
Нравилось, как руки Дойла скользили по её бёдрам, прижимая к своему телу с такой силой, что начало казаться, что она вот-вот задохнётся.
Он обхватывал её всё крепче, словно намеревался переломить. Целовал всё яростнее, пока дрожь, подобно току, не сотрясла её.
Никогда, никогда она ещё не чувствовала себя так! После той ночи в каюте, Айрис пыталась (и не безуспешно) убедить себя в том, что это был просто секс, к тому же продиктованный чувством расчётливой мести. Но это было самообманом. Хотя ни ей, ни, скорее всего, ему, это не нравилось, но между ними что-то было.
Что-то, пляшущее вокруг подобно языкам пламени. Что-то, вспыхивающее, как молния. Что-то, о чём до встречи с Дойлом прагматичная и практичная Айрис и подумать не могла. Так же, как не могла она верить в существовании нагов.
«Чувства – это то, что всегда можно контролировать», – вот то, чему её учили с детства.
Но то, что она чувствовала к Дойлу, походило на стихию. Прекрасную, завораживающую, пугающую до дрожи.
Неконтролируемую стихию. А Морганы держат под контролем всё. Утратить контроль – перестать быть самим собой.
Потерять что-то? Или обрести? Довериться другому человеку? Стать от него зависимой?
Нет, Айрис не может себе подобного позволить!
Она с силой оттолкнула от себя Дойла.
Он принял её отказ спокойно и вроде как с пониманием. Не место и не время для любви. Вокруг настоящий зелёный ад.
Солнце ушло с зенита, но успело до такой степени разогреть воздух, что пот лил со всех в три ручья. Воспалённые глаза слезились. Гортань была словно обожжена ядовитыми испарениями.
