Люди разошлись.
Они остались в комнате вдвоём с Дойлом. По-хозяйски опустившись в одно из кресел, он закурил, подняв на Айрис вострые, как у рыси, глаза.
– Дело-то закручивается гораздо быстрее, чем мы думали?
– Дойл, прошу тебя… если хочешь сказать какую-нибудь гадость, то лучше промолчи. Трёпа мне достаточно. Делом бы кто помог.
Дойл повернул голову и поглядел на Айрис долгим взглядом.
– Что ты хочешь, чтобы я сделал?
– Будь на моей стороне. Оставайся мне верен. И заставивь других слушаться себя. Мне нужно, чтобы ты стал тем самым большим альфой, которому другие псы не посмеют не подчиниться. Когда каталийцы придут к нашим берегам (а они придут очень скоро, я в этом не сомневаюсь), если мы не прекратим внутреннюю грызню между собой, то мы все погибнем. Так уже было с другими островами и с другими колониями. Я не хочу стать ещё одной бусиной в черном ожерелье. Я не за этим приплыла на край света! Если Оливеру удастся задуманное, нам придётся противостоять католийскому колониальному флоту. Настоящему, военному флоту, Дойл! А противопоставить ему я могу (и это ещё при хорошем раскладе) фактически отряд добровольцев.
– Ты нас недооцениваешь.
– Скорее ты склонен переоценивать пиратов. Вы нападаете на торговцев, кое-как вооруженных и пугающихся первых же выстрелов. Иногда застаёте врасплох корабли-одиночки, но здесь… нам предстоит пережить спланированную атаку, а опереться-то практически не на кого. Ну не на достославного же сэра Арчибальда, в самом деле?! Ни одного стратега или профессионального военного. У людей на Ранерлике нет ни малейшего понятия о дисциплине. Да и я прекрасно осознаю, что не могу стать тем лидером, за которым пойдут здешние морские волки, шакалы и левретки. Им нужен кто-то покрупнее и посильнее. Настоящий волкодав – кто-то вроде тебя. Одни пойдут за тобой из уважения, другие – из страха. И то, и другое – неплохо.
– Ясно.
«Что тебе ясно?!» – хотелось крикнуть Айрис. – «Что тебе может быть ясно, если сама я ничего не понимаю?».
– Что, если попытаться перехватить корабль Оливера в море до того, как он достигнет католийских вод? – предложила Айрис. – «Сердце» быстроходное судно.
– Да. Но последние полгода оно только и делало, что бороздило моря. Дно обросло ракушками. Чтобы вернуть ему первоначальную скорость потребуется килеванее. А сейчас ни о никаком скоростном превосходстве речи быть не может. Кроме того, если я уйду в море на фрегате это ослабит наши, и без того, прямо скажем, не сильные, позиции.
– А если… – Айрис закусила губу. – Если попытаться обратиться за помощью к моему отцу?
– Какой в этом смысл? Помощь способна прибыть не раньше, чем через шесть месяцев. К тому времени от Ранерлика останутся руины.
– Так что же делать? Получается, что мы обречены на поражение?
Дойл, хмурый, как ноябрьские хляби, выпустил в воздух горькое табачное облако.
– Не бывает так, чтобы выхода не было! – тряхнула головой Айрис. – Я знаю, как спасти остров, людей, нас с тобой – всё! Если бы решение вопроса зависело от меня – я бы не колебалась ни секунды. Но наша жизнь и будущее в твоих руках, Дойл…
– О чём ты? – напрягся он.
– Если с врагом нельзя сразиться и не проиграть ему бой, нужно попытаться лавировать. Так?
– К чему ты клонишь?
– Победу можно выиграть. Победу можно добыть, заслужить или – купить.
– Рассуждаешь, как дочь банкира.
– Ага. Ведь я она и есть.
– Ты собралась покупать себе победу на мои деньги? На те сокровища, что я доверчиво сложил в форте, не так ли? – грозно зарычал Дойл.
– С твоего разрешения, – напомнила Айрис. – И не мою победу – а нашу. Мне кажется разумно, если есть выбор, платить золотом, а не кровью и жизнями.
– Не уверен.
– Дойл! Подумай! Золото даст нам контроль над ситуацией без боя! У тебя ключ от возможности спасти всё, за что ты боролся, за что собирался бороться дальше, если только твои слова не были простой позой! Согласившись передать сокровище врагу, мы лишим его мотивации нападать на нас.
– А если они решат, что смогут получить сокровище вместе с Ранерликом?
– Не решат.
– Почему?
– Потому что что мы погрузим сокровище на один из кораблей и отправим его в открытое море, где и передадим сундук в обмен на голову моего мужа.
– А если они не согласятся?
– Если они не согласятся, мы откроем сундук и опустошим его прямо на ходу, сбрасывая золото на корм рыбам. Если смогут, пусть ко монетке, по драгоценному камешку поднимают их потом со дна. Но этого не случится. Я уверена, что сокровище даст нам шанс самим определить своё будущее! Надо лишь суметь этим воспользоваться.
– Если то… если это… Всё, о чём ты говоришь, выгодно для тебя. А что получу я?
– Ты получишь то же, что и все мы – жизнь и будущее.
– Какое будущее? – шагнул он к ней. – Вручи мне его здесь и сейчас. Мне нужны гарантии. Ты хочешь, чтобы я рисковал ради тебя жизнью. Хочешь, чтобы я отдал за твою власть мою добычу – мою и моих парней! Но я спрашиваю тебя – что я получу взамен?
– Меня, чёрт возьми! Ты получишь то, что согласишься защищать – меня!
– Тебя?..
– Меня – и всё, что стоит за мной: деньги, власть и Ранерлик!
– Ты обещаешь то, что трудно определить и невозможно дать.
– Но можно взять! Я предлагаю не просто быть моим любовником, ходящим через плантации и лазающим в окошко! Я предлагаю брак со всеми вытекающими последствиями.
– Ты выйдешь замуж за человека без рода и племени?
– Я сама незаконнорождённая дочь. Так что, пусть с натяжкой, но общественное мнение сумеет примириться с этим мезальянсом.
– А твой отец?
– Мой отец – моя забота. Сумеешь отстоять Ранерлик, согласишься пожертвовать своей добычей – я верну долг с процентами. Морганы никогда не нарушали слово. И я не нарушу.
– Сделка принимается. Я сделаю так, как ты хочешь, Айрис Гордон.
– Так пусть удача улыбнётся нам обоим, Дойл Райан.
– И ещё, Айрис. Ты немедленно отправишься в форт.
– Зачем?
– Затем! Чтобы у меня не болела голова о твоей безопасности. И ещё – держи Каро Мёрфи под рукой. Глаз с неё не своди.
– Лишний заложник нам не помешает? – легко подхватила мысль Дойла Айрис.
Кривая усмешка приподняла краешек его губ:
– Ты такая же, как и я. Мне приятно знать, что в некоторых вещах мы думаем почти синхронно, – его рука привычно коснулась её щеки, обдавая теплом и слегка царапая шершавыми неровностями на коже. – Ради острова и ради тебя я готов поставить на карту всё, что имею. Я буду убивать и продавать ради тебя, – его рука скользнула на затылок, а ласка превратилась почти в угрозу. – Не позволь мне раскаяться в том, что я снова доверился женщине. Но если ты предашь меня, уверяю, даже на другом краю света, под охраной своего папочки, ты услышишь обо мне снова.
