Однако сказать откровенное «нет» спровоцировать убыстрение боевых действий.
Была и ещё одна сторона вопроса. Сдайся Аврора сейчас это означало бы капитуляцию, значит, признать своё поражение и встать в один ряд с Камилой Джейдой, Лайвли Разерфорт или Сюзи Зор. А принимать поражение она не хотела. Да, война предвидится опасней и жёстче, чем она рассчитывала в начале, но это не повод праздновать труса.
– От хорошего общества отказываться глупо. Я всегда рада приятной компании, – с улыбкой сказала Аврора вслух. – А вот покровителей не ищу. Сказать откровенно, Сэб, я плохо представляю себя в роли унылой свинюшки, а других, похоже, ты около себя не держишь?
Сабрина сменилась в лице. Челюсть её сжалась, в глазах полыхнул холодный кошачий огонь. Грудь вздымалась чаще, выдавая волнение или гнев.
– Ты хорошо подумала? Хотя вряд ли. Ты ведь не думала вообще, сказала первое, что в голову пришло. Но я рекомендую тебе быть осторожней. У тебя, конечно, очень сильный покровитель, но с двумя такими врагами как я и Бэсет твоё жизнь здесь может превратиться в ад.
– Я скажу тебе откровенно, даже более откровенно, чем ты, возможно, заслуживаешь. Мне никогда не нравились ссоры и склоки. Мне нравится мир. Но у всего есть своя цена. Если твоя цены – это условие вступить в свиту твоих шестёрок – я пасс. Но, как ты поняла, я ведь тоже не пушистая и белая овечка.
– Ты одна, Мэйсон. У тебя нет друзей. Совсем. Ты ведь не думаешь, что можешь рассчитывать на малышку Дженни, правда? У тебя ещё остаётся время передумать. До завтрашней вечеринки. Вступишь в мою свиту, и я найду способ защитить тебя от гнева Бэсета. А нет – пеняй на себя.
Улыбка стекла с лица Авроры. Голос Уолш звучал спокойно, уверено и серьёзно. Походу, она не шутит? И если план превратить её в шлюшку–подстилку был типа того легкой игрой, то что может планировать Бэсет?
Аврора поняла, что Сабрина уже ушла только тогда, когда выдохнула. Не мешало бы проследить… но это становится похожим на паранойю. Предсказуемо и скучно.
Она глубоко вдохнула воздух в лёгкие и с удивлением поняла, что ей немного страшно. Хотя бы потому, что она понимает, что Бэсет что–то выкинет, но и представить не может – что? Может ли он опуститься до прямого насилия с угрозой жизни? Что–то слабо верилось. В нём был некий стержень, говорящий о рамках, за которые он не даст себе выйти; черта, ниже которой он ни за что не опустится. Подлинное благородство, которое остаётся таким даже наедине с собой, когда никто не может не увидеть, не оценить. Однако угрозы его были прямыми и недвусмысленными.
Чего же ждать? Стало холодно.
Все сходились на том, что Дарк Бэсет страшный человек и от него можно ждать чего угодно.
Но Аврора поймала себя на то, что на самом деле, в глубине души не сердится ни на Сэб, ни на Дарка. Впервые с тех пор, как погиб Хорхе Эрран она почувствовала себя такой… живой. После похорон, после обвинений его матери, вряд ли справедливых, она постоянно чувствовала уныние, грозящее вылиться в затяжную депрессию.
А эта борьба отвлекала, заставляла чувствовать себя живой. А ещё очень отвлекали глаза Дарка. Чёрные, как безумная ночь. Окунаясь в них взглядом тоже начинаешь чувствовать себя безумной. И живой. Но в то же время никуда не деться от мысли, что с этим миром всё не в порядке. Он кажется ослепительной декорацией, блестящей, яркой и – ненастоящей. Самое тошное, что Сэб Уолш права – никому тут нельзя верить. Особенно из тех, кому верить бы хотелось.
Почему бы и не получить то, что хочется? Аврора встала и подошла к окну. Как странно, что в этот час гостиная пустует. Где все? И нервы её на пределе. Признаться стыдно, но она весь вечер ждала его появления. Была уверена, что он вот–вот придёт, хотя бы для того, чтобы вновь начать сыпать угрозами. А его всё не было. Вот и сейчас смотри в темноту окна, слушает, как моросит дождь и ждёт, прислушивается – не звучат ли шаги.
Его шаги.
Аврора продолжала стоять у окна, в темноте которого ничего не происходило, но даже это безынтересное занятие помогало убить время. Стрелка медленно ползла по циферблату, натягивая нервы, как леску – леска натягивается вот точно так же, когда удаётся подцепить рыбу.
Неужели она тоже стала очередной рыбкой на крючке?
«Нет. На самом деле нет, – успокаивала себя Аврора. – Тебе просто нравится так думать. За мыслью о Бэсете ты прячешь от боли потери»…
«А что, если наоборот?», – возразил внутренний голос. – «Осторожней, будь осторожней. Он разобьёт твоё сердце.
Что ж? Это не так уж и плохо. Если сердце разбивается, значит, оно есть. И Аврора не станет прятаться от чувств. Если что–то она и успела понять за последнее время – чувствовать лучше, чем не чувствовать. К тому же в эти опасные игры опасно играть с двух сторон.
Когда отражение Бэсета возникло рядом с её лицом, Аврора, погружённая в собственные мысли и убаюканная звуками дождя, не сразу поняла, что это не плод её воображения.
Она резко обернулась и увидела уже вполне реальную, а не призрачную фигуру.
Дарк был пьян. В стельку. Так, что едва на ногах держался.
И он смотрел на неё с видом крайнего неудовольствия.
– Мэйсон?! Что ты тут делаешь?
Пьяных Аврора на дух не переносила. Всё её романтические настроения улетучились в один момент.
– Тебя жду, – холодно проговорила она. – Хотела узнать, что стоит за всеми твоими угрозами? Пустые понты? Или правда стоит бояться?
Сердце её бешено стучало, дыхание сбивалось. И зачем она это делает? Может быть надеется на то, что он разозлится и снова её поцелует?
Аврора отчётливо видела его лицо: звенящую сталь в чёрных глазах, пряди длинных волос, спадающих на лицо, на гибкую шею, когда он склонил голову.
Она растерянно смолкла, заметив, что он улыбается. Неприятной такой, надменной, самоуверенной улыбкой. Которая ужасно бесит!
Аврора смотрела на него со злостью и вызовом, чувствуя, как гнев поднимает ветки в груди, пуская корни внизу живота. От сплава гнева, презрения, злости и страха ей было жарко.
А чёртов мерзавец просто стоял и смотрел! Пристально, испытующе. Словно ждал, что она сейчас расколется и сама упадёт к его ногам.
– Чего ты сейчас боишься больше, Мэйсон: что я попытаюсь взять тебя или – что не попытаюсь?
– Боюсь, что что бы ты не сделал, и то и другое будет лишь жалкой подделкой. Ты как манекен, Бэсет. В тебе нет живой искры. Всё в тебе подвластно расчёту, тонким интригам, чётко выверенному цинизму. Боюсь, что в дальнейшем всё станет слишком скучно.
Аврора старалась говорить спокойно. Владея дыханием – владеешь всем. Вдох–выдох. Вдох–выдох. Вот так. Хорошо.
Время растягивается до бесконечности. Бэсет медленно придвигается, медленно берёт её за руку и уверено, властно, как кот, придавивший мышь, зная, что та никуда уже не денется, тянет к себе.
