– Я знаю Дарка. Он не из тех, кто спасает мир, но вполне способен подставиться из–за хорошенького личика. Но ты не обольщайся, это ненадолго. Не ты первая – не ты последняя.
У Авроры так и чесались руки отвесить мерзавке полновесную пощёчину или бросить какое–нибудь лёгкое заклятие.
– Хочешь, можешь помочь – помоги! А нет – просто уйди с дороги.
Аврора чувствовала, что имеет полное право гордиться собой: несмотря на то, что что внутри в неё всё кипело, голос её звучал холодно–сдержанно.
– Если бы речь шла только о тебе, я бы Ворону не только помогла тебя прикончить, но и сама бы прикопала твой хладный труп.
– Не сомневаюсь в этом.
– Но боюсь, что такими темпами хоронить придётся не тебя, – с искренним волнением в голосе и тревогой во взгляде, которой Сабрина не отрывала от побледневшего лица Дарка, проговорила она.
Слова Сабрины не то, чтобы ранили – ждать от неё симпатии и не приходилось, но то, что чувства к Дарку у неё определённо были и они, судя по всему были глубже и серьёзнее, чем подозревала не только Аврора – сама Сабрина.
– Это твоя вина! – чуть не плача, прошептала Сабрина. – Это из–за тебя он так рисковал.
– Послушай, суть твоих претензий я поняла в первые десять раз. Необязательно как старинная заезженная пластинка всё время повторять одно и тоже.
Вспышка света, яркая, словно бы рядом ударила молния, была ослепительна настолько, что глазам стало нестерпимо больно и, против воли, их пришлось прикрыть ладонью.
– Ну, и?.. – раздался всё ещё насмешливый и холодный голос Ворона. – Что вы выиграли, детки?
Сабрина застонала, прикрывая свои телом Дарка, который, несмотря на все совместные усилия девушек, по–прежнему не приходил в себя.
– События, повторяясь за разом, теряют остроту и больше не способны притянуть интерес толпы. Не знаю, как тебе, малышка Мэйсон, но мне становится скучно гоняться за вами, изображая из себя большого серого волка. Похоже, придётся и впрямь показать клыки.
Прежде, чем обе девушки сообразили не то, чтобы выставить щиты, но даже ответить, потерявший сознание Дарк переместился из обнимающих его рук Сабрины к ногам Ворона.
Девушки в растерянности переглянулись, не зная, что делать.
– Как интересно всё-таки получается, – елейный тоном произнёс Ворон, переводя взгляд лихорадочно блестящих глаз с Сабрины на Аврору. – Любопытная картинка вырисовывается: дамы две, а кавалер-то один?
– Себя ты совершенно правильно не посчитал, – ухмыльнулась характерной высокомерной улыбкой, холодной, как айсберг, высокой и надменной, как королевский трон, Сабрина.
Но её выступление не оценили. Ворон словно бы даже не услышал её, взглянув вниз, на Дарка, как на пустое место:
– Давно замечал, что женщины совершенно не умеют разбираться в мужчинах. Почему вы всегда так любите носиться со слабаками?
– Хочешь поговорить об этом? – с сарказмом обратилась к нему Аврора.
– На самом деле – да, но… жаль, не смогу. Ну, может быть, в другой раз? Я бы, на самом деле, с удовольствием. Ты мне нравишься, малышка Мэйсон.
– А ты мне – нет.
– Это я заметил, – невозмутимо пожал плечами Ворон. – Ничего страшного. Переживу как-нибудь. Утешусь тем, что ты меня мало знаешь. Ну, что, милые дамы? Поиграем? – улыбка у Ворона стала совсем маниакальной.
Не известно, как у Сабрины, но у Авроры от неё мурашки по спине побежали.
– Вот он, ваш ценный приз, у моих ног. Еле дышит, кстати, – чтобы подчеркнуть, как мало его волнует сей факт, Ворон вновь показушно пожал плечами. – Да и на моих часах стрелки «тик-так». В общем, условия простые. Дамы хотят любви, злодеям положено жаждать власти и знаний. Или знаний и власти? Последнее, наверное, будет правильнее?
– Ты всегда так много треплешься? – скрестила руки на груди Сабрина.
– Только под настроение.
– Короче можно?
– Да, легко. Я отдам вам вашего полудохлого красавца в обмен на мою любимую книгу.
Сабрина старалась сохранять спокойствие, но её всё-таки пробило на эмоцию:
– Книгу? Какую ещё книгу?
– С картинками, – одарил её очаровательной улыбкой Ворон. – Разными, страшными картинками. Люблю такое на сон грядущий почитать. После этого сны интересные снятся.
– Он это серьёзно? – развернулась Сабрина к Авроре. – Вся эта муть из-за какой-то чёртовой книги?! Отдай ему её, Аврора, слышишь?
– Послушай подругу, – поддакнул Ворон.
– Она мне не подруга. И книгу ты не получишь! Только через мой труп!
– О! Сколько пафоса. Я стараюсь не вредить тушки хорошеньких женщин. Книгу я получу не через твой, а через его труп. Считаю до трёх.
– Арифметик хренов! Для разнообразия посчитай до пяти. До трёх ты уже считал.
– Ладно. Пусть будет до пяти, – милостиво согласился Ворон.
– Если тебе нужна книга, почему ты сам её не возьмёшь? – задала вполне резонный вопрос Сабрина. – Что тебе мешает? Какая-то магия? Ты не можешь сам к ней прикоснуться.
– Ерунда! Он уже касался её! – в негодовании взмахнула рукой Аврора. – Неужели ты не понимаешь? Он и правда – псих. Ему нравится играть нами, как куклами. Его это забавляет! И нет тут никакого двойного дна! Ты кайфуешь, ломая устои, унижая людей. Получаешь наслаждение, дёргая за ниточки. Я права?
– Конечно, – с улыбкой кивнул он.
Застонав, Дарк открыл глаза и встретился с жёстким, несмотря на широкую улыбку, взглядом Ворона.
– Ты?.. – он попытался подняться, но Ворон, резко поставив ногу ему на живот, заставил его рухнуть обратно на пол. – Какого чёрта?! – взвыл Дарк, от боли и, одновременно с тем, протестуя.
– Не помню, сказал ли я «раз», крошки, но теперь уже, пусть и жалко вас огорчать, уже – два, – с лучезарной улыбкой сообщил этот маньяк.
– Оставь его в покое, ты! Животное! – вскричала Аврора.
– О! Больше, прошу тебя! Больше! Больше экспрессии! Больше мелодрамы! Больше презрения к моей злобной и низкой особе в твоём голосе! Всё должно быть в высоком трагедийном жанре. Давай. Не стесняйся.
– Просто перестань нас мучить.
– Просто отдай мне книгу.
– Да отдай ты ему эту книгу! – вскричала Сабрина.
– Даже не и не думай! – подал голос Дарк и, как всякий мученик, бы награждён за это своим мучителем ещё одним ударом в живот.
– Дамы, заостряю ваше внимание на цифре «три». Золотая середина. В самый раз одуматься, пока не поздно, – всё так же, едва ли не смеясь им в лицо, говорил безумец.
Сабрина на этот раз ничего не сказала, но взгляд, обращённый ею на Аврору, был красноречивее любых речей.
