Из дальнего сегмента кольца поднялась маска, неторопливо проследовав к Эссусу, замерла в нескольких шагах от него.
– О, да! Ты безупречен! Ты верен и предан, не так ли? – сочился мёдом голос Эссуса.
Фигура оставалась неподвижной, словно дуб в безветренную погоду.
– Не один из твоих непосредственных воспитанников не обманул моих ожиданий ни разу.
Маска продолжала безмолвствовать.
– И, наконец, ты моя самая изысканная игрушка, мой любимый друг, – прошипел Эссус, добавляя в свой медовый голос яду.
Лейла не понимала подоплеки происходящего, но опыт и интуиция подсказывали, что «жених» отнюдь не благоволит к столь расхваливаемому им перед всеми, предмету. Сердце сжалось от дурных предчувствий. Она уже успела тысячу раз пожалеть, что не осталась в своей неуютной и жуткой, но по сути, безопасной комнате.
– Считаешь, что жизнь не стоит внимания, Нортон?
Фигура снизошла до неопределённого пожатия плечами. Держался незнакомец отстраненно, если не сказать – высокомерно.
– В таком случае ты ведь, конечно же, не будешь против, если все мы немножко развлечёмся за твой счёт? Кто-то из дорогих гостей поможет мне? – повернулся Эссус к окружившим его последователям. Или кем там они для него были?
Змей Нахширон был единственным из всех присутствующих, чьего лица не закрывала маска.
– Господин? – разрезал ночь каркающий, словно вечно простуженный, женский голос, и даже маска не помешала Лейле узнать Медору Лейн.
– Нет. Ты, слишком горяча, моя прелесть. После тебя наш милый друг навряд ли сможет продолжать развлекать нас дальше. Как сам думаешь? – вопросил Эссус совета у будущей жертвы.
– Полагаю, вашу любовницу лучше оставить на десерт, – язвительный голос был на удивление благозвучным.
– Полностью разделяю твоё мнение. Что скажешь на счёт Ирвена?
– Скажу, что он работает слишком топорно.
– Нотт?
– Не испытывает ко мне никаких эмоций.
– А Салливаин?
– Тот и вовсе коновал.
– Хм-м? Почему мне кажется, что это именно то, что нужно?
– То, что нужно?
Маска скрывала выражение лица говорившего, но Лейле мерещилось, что губы незнакомца кривятся в усмешке.
– Удовольствие должно хоть сколько-нибудь длиться. Этот же дуболом просто вырубит меня. Никакой зрелищности.
– Миссис Майлз? Розалинда, подойди ко мне.
Тонкая, невысокая, хрупкая фигурка, поднялась с колен.
– Хороший выбор, – согласился тот, кого Эссус называл Нортоном.
Розамунда медленно, словно бы нехотя, приблизилась.
– Приятного времяпровождения, дети мои. – царственно кивнул Эссус, отступая, словно давая женщине дорогу.
Лейла не очень хорошо понимала, что должно было произойти дальше. Иначе просто не стала бы на это смотреть, а постаралась уйти как можно скорее и незамеченной.
– Поблагодаришь хозяина, Роза, за оказанную тебе честь? – издевательски протянул Нортон.
– Не фамильярничайте, господин зазнайка, – дёрнул плечом Эссус. – Вы чего-то ждете, миссис Майлз? Какого-то особенного знака? Или приглашения.
Нортон скрестил руки на груди.
Женщина вскинула руку.
Лейла опустила голову. Ей хотелось зажмурить глаза и заткнуть руками уши, но такая поза привлекла бы к ней излишнее внимание.
Остро пахло пылью. И отчего-то – полынью.
– Не стесняйтесь, миссис Майлз, – разрешил Нортон. – Долгие приготовления здесь излишне.
– Malum! – воскликнула Розамунда красивым, нежным, как у канарейки; мягким, точно колокольчик, голосом.
Слишком нежным для посыла проклятия.
Лейла подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Нортон медленно опускается на одно колено.
Женщина–экзекутор отвела палочку в сторону, повернувшись к Эссусу в ожидании дальнейших приказаний.
Эссус, шагнув вперед, сорвал маску с Нортона.
– Подними голову!
Тот подчинился.
Капли пота блестели на его висках, пряди чёрных волос прилипли ко лбу.
Эссус недовольно свёл брови:
– Что это такое, Розамунда?! Это ты называешь пыткой?! Продолжай! И постарайся, чтобы вторая попытка оказалась не такой смехотворной. Не хотелось бы портить себе настроение видом уже твоих мучений.
Миссис Майлз вновь подняла руку. Даже в неровном полумраке было заметно, как она дрожит.
– Malum!
– Розамунда! Ну что же это такое? Бывают моменты, когда никто не ждёт от тебя деликатности, и вот – один из них.
Нортон продолжал стоять на коленях, кусая губы.
– Медора! Иди, помоги своей любимой подружке!
Третья фигура в маске вышла в центр.
Взмах руки и – хлёсткое:
– Malum!
Когда Нортон упал, как подкошенный, ведьма с хохотом отвела палочку в сторону, прервав действие заклятия, дав жертве передышку ровно настолько, чтобы избавить её от потери сознания.
– Malum!
Алый свет, сверкал словно лазерная указка. Нортон царапал руками землю, но по-прежнему с истерзанных зубами в кровь губ не сорвалось ни одного стона, ни единого всхлипа.
– Довольно, Медора!
Она покорно опустила палочку и, виновато – голову.
– Ты – молодец. Но всё же твоё проклятие недостаточно хорошо, так что прости!
Эссус развернулся в сторону хрупкой, словно рябинка в поле, Розамунды и не колеблясь, бесстрастно уронил:
– Malum!
Розамунды встретила алый луч совсем не так, как Нортон. С пронзительным визгом сложилась она пополам, обхватывая себя руками. Через мгновение ноги женщины подкосились и, распластавшись, она ужом завертелась по траве.
Маска слетела с лица. Палочка, выпала из рук. Истошный крик не смолкал ни на минуту.
– Молчание! – это был уже не приказ, а заклятие, и оно подействовало, мгновенно обеспечив тишину. – Malum!
Жертва продолжала извиваться. Черты лица искажались в беззвучном и оттого ещё более жутком, крике.
Медора опустилась рядом с дёргающимся телом подруги на колени:
– Господин, прошу! – молитвенно сложила она руки. – Мы обе старались выполнить ваши желания! Ты сам знаешь, мои проклятия сильны. Хозяин! – сиплый голос Лейн срывался от волнения. – Прекрати, пожалуйста. Ты же убьёшь её!
– Что ж, может быть, эта смерть научит её мужа быть более осмотрительным и менее щепетильным, чем в прошлый раз!
– Это сделает вашего брата вашим врагом, – проговорил поднявшийся с колен Нортон.
