– Нужно же было как-то сообщить ей о нашей с тобой помолвке? – едва уловимо пожал он плечами.
– Но не так же! – всплеснула руками Лейла.
Дэйв вскинул голову, словно хотел что-то сказать, но в последний момент передумал.
Несколько секунд он смотрел на Лейлу, потом отвёл взгляд. Она видела, как быстро бьётся жилка у него на горле. В полумраке глаза Майлза казались серебряными, а тени под ними придавали ему странно одухотворённый вид.
Неловкая тягостная пауза грозила затянуться.
– Уже поздно, – тихо сказала Лейла. –Я думаю, тебе лучше уйти.
Ей послышалось или он действительно тихо вздохнул в ответ?
Дверь закрылась.
Лейла осталась одна.
Глава 19. Перед Рождеством
К утру Пенни вернулась в комнату, живая и невредимая. Выглядела она настолько расстроенной и сердитой, что желание задавать вопросы как-то само собой отпадало. Атмосфера в комнате угнетала, и Лейла поспешила покинуть её как можно быстрее.
Во время завтрака она лениво, без аппетита, ковырялась вилкой в тарелке, украдкой наблюдая за столом Огненных. На Кевине, точно груша на дереве, бесстыдно висела Линда Бейлз, а Торри Флик так увлеченно и старательно беседовала с Тедом, что это сразу всем бросалось в глаза.
Нарисовавшиеся в дверном проёме Майлз в компании с Коэльо заставил временно забыть Лейлу о зазнайке с огненного факультета и её двух верных рыцарях.
Он лучше всех, он выше правил, – нараспев декламировал Дэйв, паясничая и размахивая руками в такт ритму, –
Меня отец к нему направил
И всё бы классно выходило
Когда бы не был он…» Всем привет! – почти повалился он на скамейку.
В веселости Майлза сквозило нечто безбашенное, почти истеричное.
– Доброе утро, Пенни, – кивнул он бледной и притихшей Уилкс. – Что-то плоховато выглядишь? Критические дни выдались с большой кровопотерей?
Лейла даже задохнулась от подобной циничности! Она почему-то тешила себя надеждой, что после вчерашнего вечернего инцидента Дэйв успел раскаяться в своём поведении. Ведь не привиделся же ей его вчерашний страх, почти отчаяние? И уж никак Лейла не предполагала, что с утра он снова продолжит травить несчастную Пенелопу.
Характерный лающий смех Майлза раздражал её аж прямо до зубовного скрежета!
– О–о! – хмыкнул Дарк Коэльо. – Год обещает быть интересным! За какой стол не глянь, всюду мексиканские страсти. Шекспир просто нервно курит в сторонке.
Вопреки его словам день прошёл, как обычно: уроки, обед, поход в библиотеку, подготовка домашнего задания, ужин чередовались с привычной периодичностью.
Вечер в гостиной пролетел непривычно тихо. Играли в шахматы. За каждую потерянную фигуру назначался штраф. Закончив игру, курили раритетные сигареты, обсуждали спорт и семейные предания. Сплетничали о преподавателях.
Пенни вела себя как обычно, старательно делая вид, что ничего не произошло и Лейла, правильно поняв намёк, даже и не пыталась поговорить с соседкой по комнате.
Да и о чём им было разговаривать?
Как же отчаянно тосковала Лейла по дому! Даже смог над дорогами отсюда казался привлекательным. Увидеть, – хоть одним глазком! – серые многоэтажные здания, чистенькие супермаркеты, сверкающие яркими неоновыми огнями улицы – тысячи вещей, которым в обыденности не предаёшь значение, и о которых потом тоскуешь сильнее всего.
Здесь, на границе с Шотландией даже воздух был чужим.
Мир вне Магического Сообщества представлялся Лейле живой водой, а магическая часть Британии казалась тёмными, мёртвыми водами. Был здесь свой бог – Департамент, был свой сатана – Чёрный Змей. Свита ангелов, сторонников света и демоны, увы, но поддерживающие ту сторону, к которой теперь номинально можно было отнести и саму Лейлу.
На что вправе претендовать серый ангел, до конца так и не решившийся примкнуть ни к одной из сторон?
Но ей придётся определяться. И очень скоро. Разве не на это намекнул Айзек Абнер?
Ответа наверняка потребует и Эссус. И далеко не так мягко.
К сожалению, в своих подозрениях Лейла не ошиблась. В конце недели пришло письмо
«Дорогая моя!
Сообщаю, что Рождество ты будешь встречать со своими новыми родственниками. Миссис Майлз встретит вас с Дэйвом и проводит до места.
Василиса Аластаир Нахширон».
Итак, значит ехать придётся с Майлзом? Как ни странно, мысль не вызывала неприязни. В последнее время жизнь сделалась какой-то слишком пресной и спокойной, даже не хватало перепалок.
Вечер накануне отъезда выдался оживлённым. Казалось, вся Академия к этому часу обычно уже мирно посапывающая, решила пойти развеяться, прогулявшись по тёмным коридорам. Ладно бы студенты? Но ведь и преподавателям не сиделось.
Заметив мантию Нортона Хэйса Лейла так, скорее на всякий случай, чем в действительности опасаясь чего-то конкретного, спряталась за одной из многочисленных статуй. Уже сотворив эту глупость она мысленно надавала себе подзатыльников – ну с какой стати ей прятаться? Она просто чинно и мирно возвращалась из библиотеки в гостиную, только и всего! Правда, немного запоздало, но ведь это же не преступление?
Наверное, правда была в том, что под пристальным взглядом то и дело раздражённо суживающихся глаз Лейла всегда чувствовала себя не в своей тарелке и лишний раз старалась не попадаться профессору под руку.
Как оказалось, Нортон вышагивал не один. Следом за ним семенил завхоз, таща за руку – кого бы вы думали? Ну, конечно же, Майлза!
– Я говорю вам, это подозрительно! Чего этому парню делать в такое время в лаборатории Розмерты?
– Оставьте нас, – велел ему Хэйс. – Я сам разберусь с моим студентом, – процедил он, поджимая губы.
Выразив фырканьем своё недоверчивое презрение и негодование, старик удалился, припадая на правую ногу.
Нортон скупым жестом приказал Дэйву войти в ближайший пустующий класс.
Лейла, изнывая от любопытства, крадучись, приблизилась и, прислонив ухо к двери, стала подслушивать.
– Прекрасная игра, ничего не скажешь, – донёсся насмешливый голос Хэйса.
– Благодарю.
– Мне следовало бы гораздо раньше обратить внимание на твои ошибки!
– Сожалею, что досаждаю вам.
– Не смей мне дерзить! И прекрати пререкаться по каждому поводу! Ты хоть имеешь представление о том, что творишь?!
– Конечно, профессор, – невозмутимо отвечал Дэйв. – На самом деле в этом нет ничего сложного
– Имею наглость утверждать обратное, – ядовито сообщил Хэйс. – Я уже устал повторять: тебе следует быть осторожнее. Если не думаешь о себе, подумай о ней! Из-за тебя она останется без работы. Я не говорю уже о других последствиях.
