Наверное, это бесстыдно, получать удовольствие с человеком, который её не любит, и которого она ненавидит?
– Посмотри на меня, – потребовал он.
Лейла посмотрела, хоть и исподлобья.
– Моя сладкая Золотая Змейка. Успокойся. С кем не бывает? Секс ещё не повод для трагедии. А удовольствие, как и боль, всего лишь только инструмент. И этими инструментами, моя милая, нужно уметь пользоваться, как оружием, наступательным и оборонительным.
Он наконец-то разжал стальное кольцо своих объятий, и Лейла получила возможность выскользнуть из его рук, оправляя одежду. Во всех этих пышных юбках есть своя прелесть. Брюки бы процесс существенно усложнили. А так – опустил юбки, разгладил складки и снова у тебя невинный вид.
– Ты начинаешь меня напрягать, моя милая. Где бунтарские речи о ненависти?
Однако Лейла удовлетворилась лишь презрительным взглядом:
– Я могу идти, дядюшка? – холодно спросила она.
– А как же поговорить?
– Почему бы вам не поддержать беседу с тем, кто больше подходит вам по интеллекту? Боюсь, моих скудных способностей едва ли хватит на то, чтобы вызвать ваш интерес.
– Не прибедняйся и не скромничай. Будь ты капельку наблюдательней, заметила бы, что уже его вызвала, – с глумливой усмешкой проговорил Эссус. – Ах, тебя, должно быть напрягает всё это? – развёл он руками в стороны, акцентируя внимание на красных кровяных разводах, от которых Лейлу тошнило на физическом уровне. – А то, что тебя сейчас так раздражает для магов нашего уровня вовсе не проблема. Это же как пальцами щёлкнуть. Смотри!
Он ими действительно щёлкнул и по комнате синей волной прошлось прозрачное пламя, выжигая и убирая все следы беспорядка от недавно устроенной тут бойни. Мгновение – и не осталось ничего от Читы. Будто её никогда не существовало.
– Видишь? – довольно протянул Змей, видимо ожидая восхищения с её стороны.
– За что вы так с ней? – хмурясь, спросила Лейла.
– Что?.. Ты о чём? – в свой черёд нахмурился Эссус. – Ах, да. Об этой журналистке?
Усевшись на стул, он хамовато забросил длинные ноги на стол, разместив их между дорогим фарфором и дорогими вазами с изысканными цветами из оранжереи миссис Майлз. Фужер с вином словно подняли чьи-то невидимые руки и аккуратно вложили прямо в руки Эссусу.
– Забудь ты о ней. Не забивай свою хорошенькую голову всякой ерундой.
– Очень может быть, что, когда я доживу до ваших лет, стану смотреть на вещи так же. Хотя сейчас я бы предпочла не доживать.
Эссус невозмутимо пожал плечами, пригубливая вино:
– Поосторожней с желаниями, крошка. У нас впереди трудные времена.
– Эта женщина умерла мерзкой смертью.
– Да ладно! Она бы мучилась гораздо дольше, если бы ты столь милосердно её не прикончила, – Эссус довольно усмехнулся. – Признаться, мне понравилось то, как ты это сделала. Конечно, любой из моих людей мог бы с этим справиться. Но не многие отважились бы пойти наперекор.
– Возможно, потому, что, в отличие от меня, вы бы их не просто трахнули.
– А ты была уверена, что этим ограничится?
– Нет. Но я по-настоящему вам под горячую руку не попадала. Возможно, потому вы не пугаете меня так сильно, как должны бы.
Эссус кивнул:
– К молодым и хорошеньким зверькам, приносящим лишь удовольствие и не таящим в сердце истинного зла, привязываться легко. А женщины чувствуют такие вещи. У вас на это инстинкт. В нас течёт одна кровь, и ты как чистый холст… ну, теперь уже не такой чистый, как в первую нашу встречу, но всё равно, ты невинна, и смотришься белым голубем в стае воронят.
– Бедняжка Чита не была ни молодой, ни невинной. Хотя вреда от неё было не больше, чем от меня, удовольствия она могла вам доставить только одним способом – вы унижали её и глумились. Я никогда не видела самодостаточных и уверенных в себе людей, получающих удовольствие тем, что гнобят других. Только униженный получает радость тем, что вытирает ноги о другого.
– Согласен. Так и быть, скажу тебе правду, мне не доставляли радости мучения этой старой курицы. Но мне её, в отличие от тебя, не жаль.
– Почему? Ведь пройдут годы, я тоже могу стать старой? Все женщины обречены на это.
– Увы. Но я смогу тебя уберечь. Я старше этой дуры вдвое, а Василиса старше меня – и, как видишь, выглядеть цветущими и вечно молодыми нам это не мешает. Но у вечной молодости есть своя цена. И, очень может быть, ты её платить и не захочешь. Чистюля.
– У этой женщины могут быть дети.
– Да сколько можно?.. – мягко зарычал Эссус. – Неужели ты не можешь найти другую тему для разговора.
– Но я хочу поговорить именно об этом, – упрямо тряхнула головой Лейла, глядя блестящими от навернувшихся слёз глазами в лицо тирану. – Она старше моей матери, но не так уж, чтобы намного. Вы знаете, как страшно не дождаться родителей с работы? Думать, что с ними? И какими были их последние часы?
– Нет, не знаю. И ты тоже не знаешь, насколько мне известно!
– Дети имеют право прийти на могилу к родителям. Дети имеют право их оплакать. То, что вы сделали сегодня – за гранью. Даже для настоящего преступника должна быть лишь мера жестокости, а эта женщина всего лишь имела убеждения, отличные от ваших. Она этого не заслужила. Вы рветесь к власти. Но – зачем вам власть? Почему сумасшедшие, вроде вас, всё время хотят владеть миром?
– Ох, моя дорогая, какая ты ещё маленькая и глупая, – с усмешкой покачал носком дорого ботинка Эссус. – Иди сюда.
– Зачем? Я отлично слышу вас и отсюда.
– Боишься, что снова стану приставать? У меня пока другие планы. Я вдруг осознал простую истину – ты ведь действительно видишь меня этаким безумцем, готовым спалить замок ради короны. А это не совсем так. Насчёт Читы… тут, ты, возможно, права. Я перегнул палку. Она была ничтожеством, которую сразу следовало бы прикончить. Но людям нужно давать отдушину. А люди разные. В моём прайде прикормлено много хищников, а хищники кровожадны.
– Самому вам будто это не нравилось? – презрительно передёрнулась Лейла.
– Самому мне всё равно. Я не сострадаю её мучениям, и они не доставили мне радости. Мне плевать на неё. Не следовало переходить мне дорогу. Её статьи подогревали в обществе ненужные нам настроения. И по началу я пытался с этой жабой договориться по-хорошему. Предлагал её деньги, чтобы она залегла на дно. Но она предпочла следовать за своими идеями. Она проиграла. Она погибла – всё просто. Если завтра я проиграю в затеянной мной Большой Игре, думаешь, меня пощадят? Ты должна отдавать себе отчёт, насколько высоко подняты ставки. Завтра я могу стать негласным королём Магического Сообщества и тогда мы вознесёмся на недосягаемую для многих высоту. А чтобы там удержаться, я буду вынужден делать то же, что всегда делают власть имущие – служить чёрным богам. Ты ведь помнишь, кто владеет нашей землёй, моя дорогая маленькая Змейка?
