– А ко мне зачем пожаловала?
– Сложно сказать. По наитию. Наверное, хотела убедиться, что с тобой всё в порядке?
– Ну, тогда чего стоять в дверях? Проходи и убедись.
Лейла нерешительно двинулась, осматривая меблировку.
Тяжелый шкаф, на её взгляд, старомодный и в то же время роскошный, на гнутых раззолоченных ножках и с такими ж ручками, изображающими ощерившихся химер. Кровать, слава богу, без балдахина, но с высоким изголовьем и раззолоченными столбиками. Белый и роскошный, как Майлзовские павлины, ковёр.
Стену украшало холодное оружие – шпага с тонким легким эфесом, с рукояткой из серебра, то ли потемневшего от времени, то ли специально подкрашенной под старину, но без драгоценных каменьев, столь любезных сердцу Лисандра Майлза. Изогнутый восточный ятаган. Длинный палаш.
– Ты умеешь этим пользоваться? – с уважением взглянула Лейла на Дэйва.
– Не обидишься, если сейчас не стану демонстрировать свои боевые навыки?
– Тебе что, нанимали специальных учителей?
– В магических семьях своя система обучения, она считается классической и не меняется столетиями. Обязательны базовые заклинания, умение говорить, как минимум, на пяти иностранных языках, танцевать. Восточным единоборствам я действительно учился у учителей, но фехтованию отец обучал меня лично.
Лейла с уважением оглядела двуручный меч, но Дэйв, усмехаясь, покачал головой:
– Он давно на пенсии. Остался в доме с тех самых пор, когда рыцари выступали в поход ещё на конях и в тяжелых доспехах. Сила удара, наносимого противнику сверху вниз, тогда имела значение потому, что о скорости мечтать не приходилось. Таскать такого монстра на спине в пешем походе проблематично. Да и зачем? Бессмысленно, если только оружие не зачаровано на определённый вид нечисти.
– А шпага и рапира – это одно и тоже? – поинтересовалась Лейла.
– Нет. Рапирой можно только колоть, – разъяснил Дэйв, – видишь, у неё заостренный кончик? Рубить нельзя. Убить противника таким оружием сложно, поэтому чаще всего обучают фехтованию именно на рапирах. А вот лезвие шпаги, – Дэйв вытащил клинок из чехла на стене.
От света по нему побежали блики.
– Заточено, как лезвие, – Лейла провела пальцами посередине сверкающего клинка. – Спасибо за познавательный рассказ, – улыбнулась она.
– Не за что, – с легким щелчком оружие вошло обратно в ножны.
– А Эссус способен слышать нас здесь?
– Даже их Темнейшество не способно следить за каждым из нас двадцать четыре часа в сутки, – поморщился Дэйв.
Они стояли рядом, совсем близки и она ощущала исходящее от юноши тепло.
– Лейла?
– Что?
– Иди ко мне.
Она подошла, обнимая его за плечи, прижимая щекой к плечу:
– Мне правда очень жаль. И ещё – мне стыдно.
– Чего тебе стыдиться? – погладил юноша её по золотистой голове. – Ты ни в чём не виновата.
Лейла закусила губу:
– Ты так думаешь? Иногда, в некоторые моменты, мне начинает казаться…
– Ш-ш! – приложил он палец к её губам, покачав головой. – Нет. В том, что они с нами делают, нашей вины нет.
– Ты не понимаешь…
– Вот я-то как раз очень тебя понимаю. Если кто-то и способен тебя понять, то это я. Словно им мало играть в тебя, как в игрушку – им ещё хочется забраться тебе в голову и убедить тебя, что это именно то, что ты сам хочешь. Но это не так. Совсем не так. То, что они с нами делают… это не нам, это им должно быть стыдно.
– Как ты с этим справляешься? – с надеждой взглянула на него Лейла, а в ответ получила очередную горькую улыбку.
– В том-то и дело – я не справляюсь. Может, попытаемся справиться вместе?
Лейла отпрянула от протянутой к ней руки и прочитав боль в его глазах, растерянно прошептала:
– Прости. Я бы, может, и хотела. Но я не могу.
– И что тебе мешает? – каким-то безликим тоном спросил он.
– Эссус Нахширон.
– Ты его любишь?
– Я его ненавижу. И боюсь. Я не хочу, чтобы по моей вине он уничтожил ещё и тебя.
– Он этого не сделает, – так же спокойно, без всяких эмоций, проговорил Дэйв. – Избивать, мучить, насиловать – сколько угодно. Но убивать он меня не станет. Я ему нужен, чтобы держать на крючке отца. И в качестве твоего возможного мужа. Удобная ширма. Зачем же ломать и выбрасывать полезные вещи? – он поднял на неё взгляд. – Для тебя я тоже полезная вещь, Лейла?
– Нет.
– Тогда не слишком красиво сначала спать со мной, а потом шарахаться от меня. Что я должен думать?
– Я не могу спать с вами обоими!
– Почему нет? Тут все спят со всеми.
– Это безнравственно!
– Кто-то в нашем змеином гадюшнике похож на высокодуховного человека?
– Я тоже на высокую духовность претендовать вряд ли могу, но всё же… я так не хочу. Либо он, либо ты. Избавиться от Нахширона вряд ли получится, сам понимаешь?..
– Да. Понимаю. Ты гораздо сговорчивее, когда тебя меньше спрашиваешь.
А вот это было слышать обидно. Хотя, может быть, отчасти и правда, но всё равно.
Лейла вздохнула:
– Я рада, что тебе лучше. Поправляйся. Скоро увидимся.
– Думаю, что так. Поправлюсь. И мы продолжим развивать наши отношения. Не надейся, что в следующий раз я буду таким сговорчивым.
– Думаю, тебе лучше написать той девушке… наверняка, руки от порезов у неё уже зажили.
– Наверняка, – согласился Дэйв. – Только зачем мне ей писать? К чему теребить заживающие раны.
– Ты не безразличен ей.
– Я знаю. Но мне это безразлично. Я не хочу её. Я хочу тебя.
– И тебя не смущает, что я принадлежу другому? – с лёгкой иронией поинтересовалась Лейла.
– Ты хочешь его? – сощурился Дэйв.
– Вряд ли. Я так точно нет, но вот моё тело…
– Наше тело нацелено на выживание. Иногда, чтобы выжить, мне приходилось убеждать себя, что даже с Гриндейлом не всё так плохо. Но на самом деле – лучше уж как Чита, с виверной.
– Пожалуйста, не надо! – взмолилась Лейла.
– Если бы ты могла выбирать, не боясь и не думая о последствиях, кого бы ты выбрала?
– Никого.
– Вот это здорово! И что так?
– Я… я хотела бы закончить учёбу. И найти себя в этой жизни.
– И ты думаешь я стал бы тебе мешать? – усмехнулся Дэйв. – Вовсе нет.
– Почему ты спрашиваешь? Почему настаиваешь на ответе?
– Потому что ты мне нравишься. Разве не понятно?
